Каникулы в Лондоне — 2. Рассвет утраченной мечты

Холод забрался в сердце, расползся по всему телу, сковал мысли.

Я пытался стряхнуть с себя это оцепенение, но безрезультатно. Как будто только любовью и жил в последние дни. А что теперь?

Наверное, она уже за границей Великобритании.

А если передумала?

«Нет, не передумала», — твержу сам себе, потому что знаю, что это правда.

За дорогой почти не слежу. И чудом добираюсь до студии без происшествий.

Внутри никого.

Я закрываю дверь арендованной нами комнаты и осматриваюсь, размышляя, куда бы направить свой гнев. Его стало меньше, и бить что-либо уже перехотелось. А вместе с тем расхотелось и вообще что-либо делать.

Я уселся на подоконник и выглянул вниз.

Сколько лететь до Москвы?

Какая мне разница?

Минут десять я просидел так, размышляя о том, как было и больше не будет. С этим сложно смириться. Я не осознавал этого до конца. Слишком спонтанно всё это случилось.

Я не мог поверить, что потерял ее. Не мог найти объяснений. Не верил в циничность ее мотивов.

И то, что никаких дел на сегодня не было запланировано, окончательно выбивало из колеи. Я мог позвонить отцу или доехать до мамы, но в первом случае отсутствовало желание, да и в таком состоянии я снова мог сорваться и накричать на него ни за что. А во втором — мама всегда меня чувствует, а отвечать на расспросы мне хотелось бы меньше всего. Да и что отвечать, если я сам не знаю, что случилось. Ведь вроде бы всё было хорошо. Сказала бы что ли напоследок, что для нее это была лишь работа.

Не в силах вынести одиночество и разрывающие душу мысли о том, что могло быть и что случилось, как мы были счастливы, и что всё это на самом деле для нее ничего не значило, я снова схватил ключи от машины и рванул в направлении, еще неизвестном для меня самого.

Сначала просто хотел прокатиться по городу, включив погромче музыку, чтобы выбила из головы ненужные мысли. Но по пути заметил горящую вывеску какого-то бара и припарковался неподалеку. Вот то, что мне надо.

Я никогда не напивался по-настоящему и в этот раз не собирался. Но рюмочку чего-нибудь крепкого мне бы не помешало сейчас опрокинуть. Я не из тех, кто убивается по девушкам. И этот раз не станет исключением. Я был прав: музыка — единственное, что будет всегда со мной. И только ей я могу быть по-настоящему предан и благодарен.

Блин!

Я рубанул рукой по рулю, заставляя клаксон засигналить. Выбрался из машины, оглядываясь и чувствуя себя идиотом. Параноиком. К счастью, никому вокруг дела до меня не было. И небо опять стало хмуриться.

День приближался к концу, надвигались сумерки.

Маленький бар, в котором я оказался, был далеко не высшего уровня. Какая-то забегаловка. Но как раз это было тем, что мне нужно. Никакого повышенного внимания, никакой роскоши. Жизнь — как она есть. С подвыпившими, давно не бритыми мужиками, назвать которых «английскими джентльменами» язык не повернется. Деревянные грубо сколоченные столы и стулья. Пыльная люстра под потолком и очень тесное пространство. И запах — убийственная смесь тяжелого алкоголя, пива, пота, дыма, не знаю чего еще.

Я неуверенно зашагал к бармену, сомневаясь уже в том, что идея зайти сюда была такой уж удачной. Глядишь, еще и в пьяном угаре морду набьют за то, что я занял место какого-нибудь постоянного клиента.

— Что у вас есть? — спросил официанта.

Тот глянул на меня с холодным безразличием, и, не прекращая своего занятия — он в это время протирал огромную пивную кружку — принялся перечислять мне скромный выбор алкогольных напитков, имеющихся в наличии. И никаких вам винных карт, меню и уважения.

— Дайте что-нибудь на свой вкус, — выслушав до конца, произнес я.

Всё равно мало что понял в этих названиях кроме Шварцбир — но пива сейчас не хотелось.

Он налил мне какой-то коричневой жижи, сообщив, что это коньяк. Пахло не очень.

И всё-таки я расплатился (цены у них оказались бюджетные) и опрокинул в себя эту гадость. Прошибло сразу, до мозга костей.

И я, уж не знаю как, стал чувствовать себя лучше в том плане, что почти полностью перестал ощущать раздражение и боль. Они больше мной не владели.

Но не перестал думать об Энн.

Сидел и размышлял, сожалеет ли она о сделанном хоть на минуточку. Что, блин, взбрело ей в голову? А мне остается только смириться.

Может быть, если бы я сказал ей о своих чувствах раньше… Зачем я вообще сказал ей сегодня? Всё итак было ясно.

Она улетела.

Улетела…

Ну и скатертью дорога!

Завтра же забуду о ней.

— Эй, бармен, вызови мне такси. И этот, — взмахнул рукой, слово никак не приходило на ум. — Чтобы машину мою домой доставили. Я заплачу. И не говори никому, что я был здесь, ага? Вот, на тебе.

Я встал, чувствуя себя неуверенно, но всё-таки вполне отдавая отчет в своих действиях. Секунду замешкался и снова плюхнулся на дурацкий стул с высокой спинкой.

— У тебя есть девушка?

Бармен взглянул на меня непонимающе, но холодное спокойствие ему не изменило. Видимо, не такое здесь видел.

— Береги ее. И обязательно скажи, что любишь. Вот прямо сейчас позвони и скажи.