Каникулы в Лондоне – 3

– Дело не в этом. Мужчинам тоже нужна поддержка. Нельзя быть всё время сильными и тащить на себе весь груз. Ведь для чего нужна женщина? Она – помощница. Она должна облегчать жизнь мужчины, а не становиться ещё большим грузом. Не «выносить мозг», уж прости за эти новомодные словечки, а обнять, поддержать, сказать: «Как ты устал, любимый, я понимаю». И тогда ему захочется возвращаться домой. И тогда он будет чувствовать душевный подъём и сам, без подсказки, захочет совершать подвиги.

– Ну, мужчины бывают разные, – пожала плечами я, делая глоток сладкого чая. Кофе мне нельзя, а жутко хочется. – Некоторые на подвиги в принципе не способны.

– Но поддержка нужна любому. Ты ведь знала, хотя бы в общих чертах, с кем связывала свою жизнь.

– Да-а-а, – протянула я.

– Вас послушаешь, так замуж лучше вообще не выходить, – вставила свои пять копеек Белла, и мы засмеялись.

Я махнула руками перед лицом, разгоняя тоску.

– Всё, хватит. Мы уделили этой теме достаточное внимание. Теперь давайте чокнемся чаем и кофе, и выпьем за то, чтобы впереди нас всех ждала прекрасная жизнь. А Беллу – прекрасный принц, который окажется самым лучшим мужем.

– Самый лучший муж у тебя, – заявила она с улыбкой.

– Да-а, Белла у нас поклонница Ларри. Все его песни наизусть знает.

Белла пожала плечами.

– Мне просто кажется, что это самый достойный исполнитель на нашей эстраде. И как артист, и как человек он мне вполне импонирует.

И взглянула на меня, ожидая, видимо, подтверждения.

Я автоматом кивнула.

– Конечно. Ларри хороший муж. В те двадцать часов в месяц, что я его вижу. Но не думай, носки он разбрасывает по дому так же, как все.

Мы засмеялись, и дальше продолжили разговор на непринуждённые темы.

Проводила я гостей через пару часов. Ларри мы так и не дождались – он снова с головой окунулся в возможность работать, хоть и не в полную силу.

Я немного устала и чувствовала себя неважно. Низ живота тянуло, немного подташнивало.

– Что это с нами, а? – усмехнулась, медленно поднимаясь по лестнице в спальню и опуская руку на живот. Эмили сидела сегодня тихо, и я начала беспокоиться. Прилегла с книгой, но сосредоточиться на чтении так и не смогла. Боль усиливалась, отдавая в поясницу, и моё нервное состояние тоже становилось неустойчивым.

Позвонила врачу. Она расспросила меня о симптомах, как давно это началось, когда в последний раз ребёнок давал о себе знать, и что я ела. А потом совершенно спокойно сказала: «Бери вещи, я тебя жду».

Я вызвала такси и почему-то даже ни на секунду не подумала, что могу родить уже сегодня. Мне ещё нужно было ходить почти месяц, и беспокоилась я лишь за то, как бы с малышкой что не случилось.

По дороге почему-то позвонила не Ларри, а маме. И именно она высказала своё подозрение на этот счёт:

– Похоже на преждевременные роды. Давно началось? Далеко до больницы?

Медицинский центр Рональда Рейгана, в котором я собиралась рожать, находился на территории Университета Калифорнии. Он занимал огромную территорию. На каждом этаже находится определённое отделение, которое полностью оборудовано всем необходимым. Есть аптека, кабинеты физиотерапии, комната отдыха для докторов. На первом этаже находится магазин сувениров и цветов, кафе, часовня, зимний сад и хорошо оборудованные кабинеты для приема пациентов. В палатах – кабельное телевидение, Wi-Fi, холодильник, заполненный бутылками с водой и соками. Как и в любой частной клинике, существует очередь на лечение. Забронировать место нужно за несколько месяцев. Мы с Ларри сделали это ещё в декабре – сразу, как только я встала на учёт. Обстановка совершенно не больничная. Как в хорошем отеле. В палатах есть всё нужное для комфортного пребывания, в том числе и удобное регулируемое кресло, в котором можно с комфортом кормить младенца.

Поговорив с мамой и всё ещё не осознавая реальности, я написала Люде и Мэй, что еду в больницу, возможно, рожать. А уже в отделении у меня начали отходить воды, и я буквально в последний момент успела написать Ларри (почему не сделала этого раньше?), где нахожусь и что сейчас будет. К этому моменту мой врач однозначно сказала: надо рожать.

Мечты Ларри о том, чтобы присутствовать на родах не сбылись, но, может, и к лучшему, потому что на этом вся моя легкомысленность и романтизм развеялись и началось такое, о чём потом я сперва не могла, а потом и не хотела вспоминать.

Английские медицинские термины давались мне тяжело, да ещё и состояние было аховым. Удавалось уловить лишь короткие фразы:

– Матка не открывается. Готовьте анестезию.

При этом врач постоянно следила за ребёнком при помощи кардиомонитора, и я, закусив губу от боли, со страхом спрашивала:

– Всё в порядке?

Она ответила лишь на четвёртый раз.

– Не волнуйся. Один укольчик – и проснёшься уже мамой.

Не помню, как впала в забытье.

Помню, как сновали вокруг доктора – несколько человек, но мне казалось, что очень много. Всё чужое, странное, незнакомое. Страшно.

И я всё боялась закрыть глаза. Боялась, что резать начнут до того, как усну, и я всё почувствую.

Я боюсь боли.