Каникулы в Лондоне

Когда, спустя десять или пятнадцать минут, мой мозг наконец очнулся и стал подавать сигналы SOS, я заставила себя отодвинуться от него.

Я была смущена и даже не скрывала этого.

— Мы слишком поддались этой игре и сами в нее поверили. Но это не по-настоящему, — прошептала я, горячо желая, чтобы он опроверг сейчас эти слова.

Но Ларри после короткой паузы кивнул и опустил взгляд.

— Может, просто забудем об этом? — продолжила я, чувствуя, как этот нож в сердце проворачивается сильнее и причиняет невыносимую боль.

— Поверь, я тоже не хочу, чтобы об этом узнали.

Ну, вот и всё.

Вот всё и сказано.

— Отлично, — кивнула я, надеясь, что Ларри не видит, как мне сейчас больно.

Как бы я не пыталась солгать, для меня всё было по-настоящему.

Глава 31

Ларри дежурно предложил мне переночевать в его комнате, но я отказалась. Под его сопровождением вернулась к себе, но так и не смогла уснуть. Вспоминала и содрогалась от того, что Дик меня лапал, думала о поцелуях Ларри и что это для него ничего не значит. Интересно, сколько девушек он так «утешал»? И зачем только я поддалась ему?

На следующее утро в половину восьмого в дверь деликатно постучали. Я приподнялась на кровати и замерла.

— Энн, — позвал Ларри, и я поспешила открыть.

— Пойдем. Пол звонил.

Я спустилась по лестнице вслед за Ларри. У забора нас уже ждало такси.

В машине Ларри коротко ввел меня в курс дела: мы едем на съемки рекламы.

— Я-то там зачем? — устало вздохнула я. — Опять посидеть рядом?

— Нет. Ты тоже будешь сниматься. В кадре должна быть идеальная пара. Мы на неё похожи.

Я усмехнулась и отвернулась к окну.

Утром оказалось ещё больнее. Ларри вел себя так, словно ничего не было. Может, он вчера слишком много выпил и сам не знал, что творит? А сегодня не может вспомнить или стыдится своего поведения?

Всю дорогу мы ехали молча. Потом полчаса гримировались и переодевались в дурацкие костюмы. Потом почти три часа снимали короткий ролик — рекламу зубной пасты. «Теперь я знаю секрет идеальной улыбки!» — улыбались мы в кадр, выставляя вперед светло-зеленые с белым тюбики пасты, и Ларри обнимал меня за талию. Мы повторяли этот слоган раз сто. А Ларри ещё раз сто говорил до этого: «Смотри, какие белые у меня зубы. Это всё благодаря пасте Тенту. Теперь фанаты даже в самых отдаленных уголках зала смогут разглядеть мою белоснежную улыбку».

Кто, интересно, придумывает эти тупые ролики?

После съемок я получила от Пола новую дозу ценных указаний о том, что до самого кануна Нового года у меня выходные, но лучше на два дня еще задержаться, вдруг что-то срочное образуется. А так я даже могу поехать в Россию на пару дней.

Завтра — католическое Рождество, и Ларри уже, наверное, «продали» как ценный лот. На этом празднике я ни к чему. А после у него снова будет подготовка к шоу — в общем, ничего супер-важного, где без меня бы не могли обойтись.

Пол очень торопился, так что мы с Ларри не успели даже толком попрощаться, и мне не представилось случая поинтересоваться, как обстоят дела с поездкой Роззи в Россию.

«После Нового года вплотную этим займусь», — решила я и помчалась в фотошколу, так как уже опаздывала на занятия. По дороге составляла в голове план, когда лучше лететь в Россию, как успеть навестить всех, кого хотелось бы увидеть за эти дни, и когда лучше всего вернуться.

А вечером, наконец-то добравшись до дома, почувствовала себя плохо. Желудок скрутило, меня подташнивало. Выпив несколько таблеток обезболивающего, тут же отнесла их в уборную и поняла: у меня отравление. Кое-как добравшись до кровати, невесело усмехнулась: «Вот тебе и расплата за поцелуи».

Не знаю, чем я могла отравиться. Может быть, просто желудок дал сбой из-за редких приемов пищи, которая в последнее время состояла из разных фаст-фудов, и всё на бегу. Готовить я не любила, да и времени особенно не было.

К ночи дело совсем испортилось. Промаявшись без сна (и поздравив себя со второй подряд бессонной ночью), я едва доползла до двери, чтобы открыть на звонок. Надеюсь, это не Пол и не Ларри. В первом случае не представляю, как можно работать в таком состоянии, во втором — просто не хочу, чтобы он меня такой видел.

Но за дверью оказался курьер. Он с дежурной улыбкой протянул мне небольшую коробку, поздравил с Рождеством и склонил голову, ожидая благодарности.

Я лениво потянулась к стоящей на тумбе сумочке и достала два фунта. Честно говоря, в местном этикете я не сильна.

Закрыв за курьером дверь, распаковала коробку и обнаружила аккуратно завернутые в обертку кап-кейки. И только тут ощутила, что проголодалась. Наверное, мне нельзя было есть сладкое после столь «бурной» ночи, но я не могла сдержаться и умяла сразу четыре штуки. Такие нежные, прямо воздушные.