Каннибалы и короли. Истоки культур

Однако никто, похоже, ещё не осознал, что, в отличие от государственных обществ, группы охотников-собирателей и деревенские народы представляют собой исключение, поскольку для них война, наоборот, является способом достижения очень низких темпов демографического роста. Эта цель достигалась преимущественно не за счёт гибели мужчин в бою (это, как мы только что убедились, всегда легко компенсируется за счёт использования выдающихся репродуктивных резервов женщин), а за счёт иного средства, которое было тесно связано с практикой ведения войн и зависело от неё, но всё же не является составляющей собственно боевых действий. Речь идёт об убийстве девочек. Благодаря войнам практика детоубийства в группах охотников-собирателей и деревенских обществах приобрела специфическую половую избирательность. Война способствовала выращиванию сыновей, чья маскулинность прославлялась в ходе подготовки к битвам, и обесцениванию дочерей, которые не участвовали в сражениях. Это, в свою очередь, приводило к ограничению численности девочек при помощи небрежного отношения, жестокого обращения и собственно убийства.

Недавние исследования Уильяма Дивейла демонстрируют, что среди групп охотников-собирателей и деревенских обществ, ведущих войны, на момент проведения первой переписи населения количество мальчиков в возрасте до 14 лет включительно значительно превышало количество девочек той же возрастной группы. Дивейл установил, что соотношение между мальчиками и девочками составляет 128:100, тогда как соотношение между взрослыми мужчинами и женщинами равно 101:100. Поскольку среднемировой показатель ожидаемого соотношения полов при рождении составляет 105 мужчин на 100 женщин, разница между 105 и 128 демонстрирует, что в племенных и деревенских обществах приоритет отдаётся детям мужского пола, а дальнейшее снижение до 101:100, вероятно, отражает уровень смертности взрослых мужчин в боевых действиях. Эта интерпретация получила дополнительные доказательства, когда Дивейл сравнил соотношение полов в группах, которые вели военные действия в относительно отдалённые периоды прошлого, с группами, которые активно участвовали в войнах на момент первой переписи населения.

В тех случаях, когда перепись проводилась через 5–25 лет после прекращения военных действий (обычно благодаря усилиям колониальных властей), среднее соотношение между полами составляло 113 мальчиков и 113 взрослых мужчин на 100 девочек и 100 взрослых женщин. (Увеличение соотношения между полами среди взрослых с 101:100 в условиях продолжающихся войн до 113:100 после их прекращения, вероятно, является результатом того, что мужчины, которые могли погибнуть на войне, оставались в живых.) А там, где переписи населения проводились более чем через 27 лет после прекращения войн, соотношение между полами среди лиц в возрасте до 15 лет включительно было ещё ниже – 106:100, что примерно соответствует мировой норме 105:100 при рождении.

Описанные сдвиги выглядят ещё более впечатляюще, когда мы принимаем во внимание известные данные о частоте любых детоубийств (как мальчиков, так и девочек) и фактор военных действий. Среди групп, которые на момент первой переписи ещё вели войны и, согласно сообщениям этнографов, регулярно или периодически практиковали ту или иную разновидность детоубийства, среднее соотношение между полами среди детей составляло 133 мальчика на 100 девочек – при этом среди взрослых показатель снижался до 96 мужчин на 100 женщин. Для сравнения, среди групп, которое прекратили воевать за 25 и более лет до первой переписи, а детоубийство у них не было распространено или не практиковалось вообще, соотношение между полами среди детей составляло 104 мальчика на 100 девочек, а среди взрослых – 92 мужчины на 100 женщин.

Это не означает, что именно войны провоцировали убийства девочек или что эта практика была причиной войн. Моя гипотеза, напротив, заключается в том, что без репродуктивного давления ни войны, ни убийство девочек не получили бы широкого распространения, а сочетание этих двух вещей представляет собой чудовищное, но уникально эффективное решение мальтузианской дилеммы.