Каннибалы и короли. Истоки культур

В то же время запреты на говядину у индийцев и на свинину у мусульман отражают разную экологическую роль соответствующих видов животных: если свинья вызывала отвращение, то корова обожествлялось. Почему дело должно было обстоять именно так, представляется очевидным, если исходить из того, что говорилось о значимости крупного рогатого скота в сельскохозяйственном цикле. Когда свинина стала слишком дорогой, чтобы выращивать свиней ради мяса, всё животное стало бесполезным – и даже хуже, потому что свинья годилась только для еды. Однако когда в Индии слишком дорогим для выращивания на мясо стал крупный рогатый скот, его ценность как источника тягловой силы не уменьшилась. Как следствие, коров нужно было защищать, а не гнушаться ими, и лучшим способом их защиты было запрет не просто на употребление в пищу говядины, но и на убийство этих животных. Проблема, стоявшая перед древними израильтянами, заключалась в том, чтобы не допустить расходование зерна на корм свиньям. Её решением стало прекращение разведения свиней. Однако древние индусы не могли отказаться от разведения крупного рогатого скота, поскольку для вспашки земли им требовались быки. Их главная проблема заключалась не в том, как воздержаться от разведения определённого вида животных, а в том, как воздержаться от их употребления в пищу, чтобы избавиться от голода.

Превращение говядины в запретный продукт возникло в практической жизни отдельных крестьян. Этот запрет не был результатом усилий сверхчеловеческого культурного героя или коллективного общественного разума, размышлявшего об издержках и выгодах альтернативной политики управления ресурсами. Культурные герои выражают устоявшиеся настроения своей эпохи, а коллективных разумов не существует. Установление табу на говядину было совокупным результатом индивидуальных решений миллионов крестьян: отдельным из них лучше, чем другим, удавалось удержаться от соблазна резать свой скот, поскольку они твёрдо верили, что жизнь коровы или быка священна. У тех, кто придерживался таких убеждений, было гораздо больше шансов сохранить свои хозяйства и передать их своим детям, чем у тех, кто считал иначе. Как и в случае многих других адаптивных реакций в культуре и природе, «конечный итог» религиозных запретов на употребление мяса животных в Индии невозможно вывести из краткосрочного соотношения затрат и выгод. Напротив, наибольшее значение имеет долгосрочная перспектива _– эффективность системы во время аномальных, а не обычных сельскохозяйственных циклов. В условиях периодических затяжных засух, вызванных отсутствием муссонных дождей, любовь отдельно взятого крестьянина к скоту напрямую трансформировалась в любовь к человеческой жизни, причём не символическую, а практическую. Со скотиной приходилось обращаться как с людьми, потому что люди, которые ели свой скот, находились в шаге от того, чтобы начать поедать друг друга. И по сей день крестьяне, зависимые от муссонных дождей, подписывают себе приговор, если поддаются искушению и забивают свой скот, ведь они не больше смогут пахать, даже если пойдут дожди, поэтому им придётся продать свои хозяйства и переселиться в город. Пережить сезон без обильных дождей смогут только те, кто скорее сам умрёт от голода, но не съест быка или корову. С этой человеческой выдержкой сопоставимы фантастическая выносливость и способность к восстановлению сил индийских пород зебу. Подобно верблюдам, индийский скот накапливает энергию в своих горбах, неделями выживает без еды и воды и возвращается к жизни, когда получает даже минимальный корм. Спустя продолжительное время после того, как другие породы скота вымерли от болезней, голода и жажды, зебу продолжают тащить плуг, вынашивать телят и давать молоко. В отличие от европейских пород крупного рогатого скота, зебу прошли отбор не благодаря своей силе, мясным характеристикам или способности в изобилии давать молоко, а в основном за счёт своего умения переносить суровые периоды без дождей и засухи.