Читаем Каннибалы полностью

Каннибалы

– Я тебя в гости не приглашал, – бросил Степан. Оглянулся. Но на парковке движения не заметил. Угловатые линии спящих машин. Стало еще страшней. Конь в пальто мог затаиться за любой.

– А я невежливый. В десять будь дома.

Он знал, где Степан живет.

Услышав после этого короткие гудки, Бобров бессильно пнул ногой колесо соседней машины. Свистнула, предупреждая, сигнализация.

Тыча пальцами, Бобров тут же набрал номер, с которого звонил «конь в пальто», но там теперь было наглухо занято. Бобров выругался, пнул машину еще и еще.

– Какого хера так парковаться, что никто встать потом не может?

Противоугонная сирена выла.

Бобров пнул еще раз, напоследок. И пошел прочь.

20

Эффектная концовка в разговоре с Бобровым-младшим удалась Петру только потому, что не ответить жене он не мог:

– Да, дорогая?.. О, черт… – спохватился он: – Я забыл! Прости. Прости, замотался с работой. Ты в клинике? Может, я успею по пробкам доехать?

Это означало: не успею наверняка.

– Но мы ведь можем назначить новое время?

– Посмотрим, – только и сказала Лида. – Да. Потом. Разберемся.

Она не спеша оделась, тщательно застегивая пуговицу за пуговицей, набросила на шею шарф, вышла из кабинета. Фотографии младенцев розовели на стенах.

– Пришли уже в себя? – с симпатией поинтересовалась врач. Как и все сотрудники «Потомков», она излучала спокойную уверенность.

Лида кивнула. Отвела взгляд от громадных младенцев на стене.

Врач заметила выражение ее лица.

– Ну-ну, – тут же раскрыла руки и обняла Лиду, как делали врачи в американских фильмах, и хотя в фильмах Лиде это всегда казалось слишком американским и ненастоящим, сейчас она подумала, что это очень даже нужно и хорошо. Вокруг тела она чувствовала мягкие горячие руки чужой женщины и сама обхватила ее.

Лиду душили слезы оттого, что она в те важные минуты была одна. Она, врач и высокотехнологичная пипетка. Полнейшее одиночество.

Она не сказала мужу, что все уже позади. Вернее, что теперь все только начинается. И от того, что тайна эта теперь принадлежит ей одной, испытала мстительное удовольствие, которое неприятно удивило ее саму: ведь я люблю его? – испуганно спросила себя Лида. Поспешно стерла вопросительный знак: конечно же, люблю.

Хочет ли муж вообще этого ребенка? – тут же влезло непрошенное. Конечно хочет. Но Лида знала, что это не так. Никогда не хотел. Шмыгнула носом.

– Ну и поплачьте, если тянет. Это большое событие. Большое эмоционально, – тихо говорила врач ей в плечо.

Лида кивнула ей в плечо, слезы тут же побежали по щекам, по подбородку, стали впитываться в халат врача. Та похлопала Лиду по спине.

– Теперь постарайтесь не пилить все это у себя в голове. Глядите на это так. Мы посадили зерно. Пусть оно там ловит солнце, влагу, минералы. Прорастает. Может, прорастет… может, не прорастет.

Врач говорила согласно инструкции: успокоить, но не распалять надежды. Тело клиентки сразу напряглось. Но врач не изменила ни голос, ни положение рук, ни интонацию – размеренную интонацию крестьянки в ожидании урожая:

– Тогда мы посадим снова… Сегодняшний уровень знаний о природе тела и процессе зачатия позволяет нам вполне обоснованно надеяться.

– У меня чувство, что все получилось, – призналась Лида. Вытерла слезы. – Я от радости.

Плечи клиентки опять обмякли, и врач испытала теплый прилив удовольствия от того, что сделала свою работу четко и умело.

После этого, согласно инструкции, следовало разжать объятия.

21

Не то чтобы шел дождь. Но ореолы вокруг фонарей от мороси казались пушистыми, асфальт жирно отсвечивал.

В такие дни она рада была, что на голове этот блондопарик: шапку-то на работе не наденешь. Не говоря о капюшоне.

Хорошо хоть сапоги можно – она надела сегодня самые длинные. По ляжки. Но под короткую юбку все равно пролез холодок.

Мокро зашипели шины. Тачка привалилась к бордюру.

Она шатко поцокала к опускающемуся стеклу. Наклонилась, неприятно ощущая, как по заднице сразу прошел холодок.

Скрестились во взаимной оценке взгляды. Ее взгляд прыгнул на заднее сиденье, в машине больше никого не было. С водительского сиденья:

– Что-то не так?

Она подумала: «Ну это еще не самое страшное», – ответила:

– Наценка пятьдесят процентов.

В ответ – смешок, кивок:

– А я думала – будет скидка.

– Наценка за неформат.

Дверца распахнулась, оттуда пыхнуло приятным сухим теплом.

– Богато, – заметила проститутка, нырнула внутрь: кожаная мини-юбка скрипнула по коже сиденья. Дверца хлопнула. С крыши, с крыльев, с капота прянули прочь отражения фонарей, машина быстро набрала скорость.