Канон Смерти (СИ)

— Ну, тебе-то оно, вполне возможно, потребуется, — покачал головой Равьен. — У Смертоносцев другие задачи помимо плясок на ритуалах. Это давно перестало быть высокой честью и стало просто тяжелой работой для тех, кто может. Маги гибнут, а Колонны продолжают выбирать…

Услышанное Рею не нравилось совсем. Выходила какая-то жутенькая картинка, в которой лично его мнения опять никто не спрашивал.

— Я могу отказаться? — спросил он.

— Теоретически да, — ирлерр встал, отошел к полкам, стал просматривать корешки книг, иногда вынимая и пролистывая некоторые тома. — Никакими ритуалами это не закрепляется. Но на практике те, кто пытается — все равно потом приходят к Колоннам… Их начинает тянуть туда, обижаются, пакостят Духи. Вот скажи, стал бы ты обижать Маара, чтоб он кусал тебя по ночам?

— Нет, — юноша вздохнул. — Почему Кхайнэ не сказал мне об этом сразу?

— Он частенько не знает, как преподносить тебе те или иные сведения, — Равьен, наконец, выбрал книгу, отошел с ней к соседнему креслу, стал что-то искать уже более тщательно. — Ты до сих пор не готов ко многим вещам. Да и знаешь, я тоже не хочу, чтобы ты становился Опорой, тебе бы жить для чего-то иного, но… ты ведь слышал Зов, да?

— Получается, что да, — согласился Рейнар. — Низкий такой гул, до костей пробирает.

— Тогда считай, что тебя выбрали. Каждый слышит по-своему…

«Интересно, Кхайнэ тоже вот так вот сообщили об «избранности»? И как далеко он их послал?» — подумалось даэйру.

Не хотелось брать на себя какие-то непонятные обязательства. Тем более потому, что так решила слепая сила, которой до личности Рея никакого дела нет.

— Страж сказал, что я не подхожу, — рискнул усомниться он. — И что оружие только затем, чтобы Жнецы не наглели.

— Он знает о Смерти куда больше нас, и я склонен думать, что он прав. Смотри, вот здесь сказано о твоем оружии, — прокашлявшись, Равьен прочел отрывок, переводя его с птичьего на общий: «Есть основания полагать, что некоторые артефакты Колонн гораздо древнее них самих, хотя никаких письменных подтверждений этому не сохранилось. К таким артефактам стоит отнести и копье Смертоносцев, поскольку его внешний вид и свойства резко отличаются от прочих и наводят на мысли как о попытках создания точных копий с него, так и об использовании самого принципа работы этого оружия при создании иных артефактов Колонн. Так, помимо специфических стихийных свойств, как то: возможность проецироваться в нематериальном мире, воздействовать на сущности и духов, поглощать, аккумулировать и проводить некроэнергию, исполняя функции магического жезла или посоха, по желанию владельца это оружие может само создавать собственные вариации, предназначенные исключительно для доверенных лиц. Попытки реализовать этот принцип с другими артефактами привели лишь к частичному успеху — утрачен ряд особенностей энергетической структуры, что привело к уменьшению вариативности, гибкости, а также к некоторой дестабилизации…» Ну, дальше эта заумь тебе не нужна. Смысл в том, что, возможно, это вещь Повелителя Мертвых, от которого на Колесе остался только образ Смерти, приходящей за живыми. Катакомбы, в которых ты был, вероятно, относятся к периоду его жизни. Информация о них всплыла недавно и известна только нам, ближнему кругу Кхайнэ.

Рей помолчал, раскладывая в голове и осмысливая сказанное. Никакого восторга от прикосновения к тайнам древности не ощущалось, скорее непонимание, что с этим знанием теперь делать. Полезного — только информация о свойствах глефы, остальное казалось набором ничего не значащих умных фраз. И все вместе оставляло стойкое ощущение, что он поневоле ввязывается туда, куда ему совершенно не надо, в какую-то таящуюся под красивой светлой поверхностью озера черную болотистую муть. Разговор стал тягостным, хотелось уйти, и лучше подальше, на воздух.

— А сейчас ритуалы проводятся?

— Редко. Круг не полон, Кхайнэ работает один.

Равьен смотрел на сидевшего перед ним молодого даэйра, ребенка с мрачным взрослым взглядом и почти взрослым телом, и невольно ежился. Он с большим удовольствием предпочел бы не рассказывать Рею вообще ничего, оградить от Хранительского ярма, которое — пернатый это чуял, знал, невзирая на скрытность Кхайнэ! — медленно убивает его младшего приемного сына. Но у того гибкий, изворотливый разум; как и полагается истинному коту, он всегда падает на все четыре лапы. Его все же готовили, учили. Но взваливать эту ношу на ребенка, пусть и повзрослевшего излишне рано вот так, сходу, не сегодня-завтра, просто потому что других кандидатов нет…

Это варварство. Бессмысленное и беспощадное.

Ему влюбляться надо, а не думать о Смерти! Влюбляться, как умеют только дети — чисто и искренне. Но способность любить у него, похоже, отбили, а спроси про сверстников — так он взглянет на тебя как на идиота или рассмеется безо всякого веселья в голосе. И вроде бы доброжелателен взгляд червонно-золотых глаз и не холоден, но…