Каноническое право: пути служения. Сравнительно-правовые очерки

Итак, сопоставление «целибат – женатый священник» идет не по линии «правильно – неправильно», а «очень трудная задача – реально выполнимая задача». Целибат не отрицается, более того, всегда остается идеалом для христианского священника, а для высшего духовенства – обязательным каноническим правилом. Если же Западная Церковь возвела это в ранг обязательного требования, установив более высокий стандарт для кандидатов в клир, то вряд ли это должно рассматриваться как нарушение древнего канонического предания, но скорее как развитие и усиление требований к священству. Такая тенденция – к усилению требований к членам Церкви – вообще характерна для истории христианской Церкви. Кстати, безбрачие епископата тоже существовало не всегда – первоначально (о чем свидетельствуют Дидаскалии) одним из требований к епископу было как раз нахождение его в браке (исключая второбрачие), а его умение содержать свою семью и дом в порядке являлось одним из показателей его способности содержать в порядке и вверенную ему Церковь. Но с течением времени ситуация изменилась, и от епископов стали требовать безбрачия, при этом, однако, никому не приходит в голову обвинять Православную Церковь в том, что она отошла от древнего предания.

К сожалению, за буквально-догматическими спорами уходит на второй план истинная – духовная и священнослужительская ценность целибата, а она бесспорна. «Клирики обязаны хранить совершенное и постоянное воздержание ради Царствия небесного, и потому они должны блюсти безбрачие, являющее собой особый дар Божий, благодаря коему священнослужители легче могут нераздельным сердцем держаться Христа и свободнее посвятить себя служению Богу и людям»[272] – это то, каким образом современный Кодекс Римской Церкви закрепляет обязанность целибата в латинской традиции. Смысл его проступает тем самым не как выхолощенная догматика, но как задача полного посвящения священника служению Богу и людям. Скажем прямо – посвящение священника людям, если он женат, возможно в меньшей степени, чем в случае безбрачия духовенства. И это не упрек, но признание объективной неизбежной житейской реальности, о которой говорил еще апостол Павел: «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене»[273]. Не зря же и православная традиция требует безбрачия высшего духовенства – разве можно себе представить архиерейское служение без полного (без отвлечения на семейные заботы и обязанности) посвящения себя Богу и людям?

Конечно, такой высокий стандарт – непростая задача и в реальной жизни, увы, не обходится без весьма неприятных эксцессов, так что вопрос о целибате, как он был поставлен епископом Пафнутием на Первом Вселенском Соборе – как о тяжком бремени для духовенства, которое может обернуться вредом для Церкви, – это очень серьезный вопрос. Но это вопрос не о ценности целибата как такового, не о его «правильности» или «неправильности», а готовности или неготовности к нему конкретного клирика, или, другими словами, о его готовности или неготовности к священническому призванию в его наиболее последовательной форме. И это не в упрек служению женатого клирика – современный мир (как, впрочем, и всегда) требует различных видов служения, в различных условиях, различных культурах, и ни один из них не может считаться лучше или хуже другого. Как сказано в Восточном кодексе, «целибат клирика, избранный во имя Царства небесного и наиболее подходящий священству, должен высоко почитаться повсеместно, в соответствии с традицией всей Церкви; равным образом статус женатых клириков, санкционированный практикой изначальной Церкви и в течение веков в Восточных Церквах, должен почитаться»[274].

Неканоническое сожительство. В данном вопросе обе традиции совершенно схожи в том смысле, что любое неканоническое сожительство для священнослужителей запрещено, причем строгость этого правила требует от священника не просто не сожительствовать, но и вести такой образ жизни и общения, который исключал бы даже возможность подозрений такого сожительства.