Кант: краткое введение

Если моя свобода и управляющие ею законы обусловлены особыми представлениями о вещах, откуда мне известно, что принципы нравственности являются объективными ценностями? Кант утверждает, что только разум побуждает меня подчиняться категорическому императиву как «объективной необходимости». И не важно, что изначально это подчинение вызвано точкой зрения. Точно так же мы подчиняемся объективным законам природы. Какой еще объективности мы можем требовать, если разум, который побуждает нас к действию, в то же самое время подталкивается природой к определенной точке зрения? Вопрос человека: «Почему я должен быть нравственным?» — обращен к разуму. Ответ со ссылкой на его интересы будет полным лишь «условно»: при перемене условий он потеряет свою силу. Практический разум в состоянии подняться над всеми условиями, потому что включает в себя то, что мы называем трансцендентальной природой. Он вырабатывает императивы, которые повелевают безусловно, и этим отвечает на вопрос «почему должно быть нравственным?» всем без исключения разумным существам, независимо от их желаний. И человек, желающий зла, подчинен им ничуть не меньше, чем тот, кто желает только блага.

Сформулированная таким образом задача доказать объективность морали представляется куда менее сложной, чем доказательство объективности науки, хотя многие убеждены в обратном. Свойство познания нуждается в двух «дедукциях»: того, во что мы должны верить, и того, что есть истина. Практический же разум не имеет дела с истиной, ему не нужна вторая объективная «дедукция». Достаточно того, что разум заставляет нас думать в соответствии с категорическим императивом. И тут нечего доказывать о независимом мире. И если иногда мы говорим о моральных истинах, реальности морали, это всего лишь еще одно выражение ограничений, накладываемых на нас разумом.

Нравственная жизнь

Нравственная природа разумных существ заставляет их сверять все свои суждения, мотивации и пристрастия со всеобщими требованиями практического разума. Даже в самых наших потаенных мыслях разум абстрагируется от сиюминутных обстоятельств и напоминает нам о законах морали. Такие философы, как Шефтсбери, Хатчесон и Юм, подчеркивавшие важность нравственности для наших чувств, были неправы только в своей концепции чувств. В понятие нравственной жизни входят и гнев, и угрызения совести, и неблагородство, и гордость, и уважение. Все это чувства, поскольку не подчиняются воле. Но в основе всех этих чувств лежит уважение к моральному закону и абстрагирование от сиюминутных обстоятельств, и это доказывает их принадлежность к нравственной жизни разумных существ. «Уважение — это дань, которую мы не можем не отдавать заслуге, хотим мы этого или нет; в крайнем случае, мы можем внешне не выказывать его, но не можем не чувствовать его внутренне» (т. 4, с. 466). В этой связи особенно важны рассуждения Канта о гордости и самоуважении. Подчеркивая, что в основе человеческих эмоций всегда лежит элемент разума, он снимает обвинение в том, что «моральное чувство» не играет никакой роли в мотивации поступков человека. Однако любое исследование морального чувства должно учитывать лежащий в его основе императив.

По мысли Канта, любое абстрагирование ведет нас в направлении метафизики. Нравственная жизнь содержит в себе намек на трансцендентальную реальность: она подталкивает нас к вере в Бога, в бессмертие души, в божественное происхождение природы. Эти «постулаты практического разума» есть такие же неизбежные продукты размышлений о нравственности, как и императивы, которые нами управляют. Чистый разум не в силах доказать бытие Бога и бессмертие души. Однако «можно и должно допустить их возможность в этом практическом отношении, хотя мы и не можем теоретически познать и усмотреть ее» (т. 4, с. 375–376). Это воззвание к теологии нам трудно и понять, и принять. Однако некоторый свет на него проливает третья «Критика», к рассмотрению которой мы сейчас перейдем.

Глава 6 Красота и творчество