Кант: краткое введение

«Аналогии» содержат столько важнейших положений, что все их здесь рассмотреть невозможно. Как и некоторые другие значимые фрагменты, они были кардинально переработаны при подготовке второго издания, в частности, было полно переписано все, что касается основоположений. На двух моментах, однако, следует остановиться ввиду их первостепенной значимости. Во-первых, Кант утверждает, что любое объяснение изменений требует установления неизменяющейся субстанции, и использует это положение как доказательство ценности фундаментального научного закона сохранения вещества. Это его утверждение можно назвать самым важным проникновением в природу научного метода со времен Декарта и явной попыткой движения в сторону современных представлений о единстве научного знания. По одной из версий, единый закон сохранения присутствует в объяснении любых изменений, а значит, имеется и единая сущность (например энергия), законы трансформации которой управляют всей природой.

Во-вторых, во второй «Аналогии» Кант доказывает важный метафизический тезис о том, что «отношение причины к действию есть условие объективной значимости наших эмпирических суждений» (т. 3, с. 203). Постулировать объективность нашего мира мы можем только потому, что находим в нем причинно-следственные связи. Она — следствие связи между объективностью и протяженностью: поскольку вещи имеют протяженность, я могу отличить их явление от их реальной сущности. Но они имеют протяженность, только потому, что их временные части связывает нить причинности. Этот стол таков, каков он есть, потому что был таким, каким. был. Зависимость объективности от причинности подкрепляется сходной зависимостью причинности от субстанции: наши законы причинности применимы только потому, что мы допустили протяженность предметов. «Причинность ведет к понятию действия, оно, в свою очередь, к понятию силы, а через нее к понятию субстанции» (т. 3, с. 204). Коротко говоря, мы открываем для себя, каковы вещи в реальности, путем поиска причин того, какими они нам кажутся, а причины мы находим, постулировав царство протяженных вещей.

Значит, размышление о независимых объектах включает размышление о причинности, а причинность, утверждает Кант, является видом необходимости. Следовательно, знать какую бы то ни было истину о мире — значит познать необходимость того, что должно быть, и того, что должно было быть. Этот тезис резко противоречит мнению эмпириков о том, что в природе нет необходимости, а также тем современным теориям, согласно которым наши мысли о действительном включают гораздо более легкие умственные операции, чем те, которые нужны для осознания необходимого и возможного.

Все эти удивительные предположения родились при попытке дать то, что можно назвать полной и «обогащенной» справкой об объективности физического мира. Любой философ, принимающий аргументацию Канта, понимает, как нелегко свести идею объективного порядка к простому синопсису опыта. Таким образом, нам становится очевидна несостоятельность не только скептицизма, на который обрушивается Кант, но и теории познания эмпириков, от которой он отталкивается.

Вывод