Кантата победивших смерть

Тетя Мола мне не родная сестра, она даже лучше родной сестры, потому как я сама ее выбрала. Мы взаимно выбрали друг друга. Звучит слащаво, но это правда. Лучше ее никого нет, из нее получится прекрасная тетя. Ты сможешь на нее положиться. Прямо сейчас она управляет угнанной машиной «Скорой помощи», рискуя жизнью и водительскими правами…

— Я ее не угоняла.

Еще как угоняла… И сейчас ведет ее — уверенно, я должна сказать! — по пустынной дороге ярости[13], только меньше пыли и больше пригородов. Когда тебе исполнится четырнадцать, я разрешаю тебе посмотреть этот фильм. Ну, или двенадцать, если сможешь его понять.

У меня не было родных братьев и сестер. Я — единственное, отчасти избалованное чадо. До полной избалованности дело не дошло в основном потому, что мне достались невозможные родители. Наверно, так говорить не совсем справедливо, я не хочу, чтобы у тебя сложилось впечатление, будто твои дед и бабка — злые или нехорошие люди, — это неправда. Просто они были холодноваты и нередко отсутствовали, даже когда я сидела с ними в одной комнате. Я понятно объясняю? Иногда они меня любили, остальное время — терпели. Отчасти я сама виновата. Признаться, в подростковом возрасте я была порядочным монстром. На первом курсе университета сбегала из дома три раза. Родителям, когда я родилась, было уже за сорок, может, их отстраненность этим и объясняется. Они старались, как могли, однако подчас просто стараться мало.

Я, возможно, зря трачу драгоценное время, рассказывая все это тебе, но о чем еще говорить? У меня нет целой жизни на подготовку. Ни у кого нет.

Эта запись — выражение печали о тебе и твоем папе, о нас, о всех тех моментах, которым не суждено наступить, о воспоминаниях, которых у нас не будет.

— Натали, перестань так говорить. Нельзя сдаваться…

Извини, тетя Мола, я должна. Должна. И я не сдаюсь.

Тебе это тоже важно знать. Я не сдалась и не собираюсь сдаваться. Ни за что. Мой монолог — как надпись «разбить стекло в случае аварии» на тот случай, если я стану зомби.

Правда, это звучит лучше, чем «в случае, если инфекция проявит себя в полную силу и я умру жуткой, мучительной смертью»?

Извини, что я с тобой так поступаю. Это, пожалуй, эгоистично с моей стороны. Я типичный единственный ребенок, помнишь? Если хочешь, можешь перемотать запись вперед.

Да, ты скорее всего тоже будешь единственным ребенком. Пожалуй, я действительно зануда.

С кем бы тебе ни пришлось жить, ты всегда будешь моим единственным ребенком. Однако я уверена, что тебя не избалуют. Как можно избаловаться, если знаешь, что папа с мамой не выжили? Прости, что он не дожил до твоего рождения. Из него получился бы отличный папашка.

Эй, надо сделать передышку. Мы только что проехали блокпост, через который уже проезжали час назад. Полиция, снова нас увидев, оторопела. Тетя Мола пригрозила, что снесет их загородки, если они нас не пропустят.

Шучу я. Ха-ха. Обычно шутки у меня получаются лучше, и со мной веселее, но сейчас приходится прокладывать курс через зомби-апокалипсис — это я о тебе, Мола.

— Спасибо. Пожалуйста, перестань говорить «зомби».

Зо-о-омби, зо-о-омби, зо-о-омби-эй-эй-эй!

Ты сейчас жутко брыкаешься. Ты всегда так делаешь, когда я пою или хотя бы пытаюсь запеть.