Кантата победивших смерть

Натали болтает о койоте Куджо, которому следовало бы умерить амбиции и нападать на малолитражки или мотоциклистов, оставив атаки на машины «Скорой помощи» на долю бешеных носорогов и цирковых слонов. Милях в тридцати западнее, в Саутвике, действительно есть зоопарк со слонами. Натали искренне надеется, что чертовы твари сидят под замком.

Они проезжают мимо лежащего на встречной полосе раздавленного трупа енота. Енот лежит на спине, задрав окаменевшие черные лапы, живот и грудь — кровавая лепешка. Впереди на обочине лежит еще одно животное без видимых повреждений, похоже, мертвый опоссум. С места Рамолы невозможно разглядеть, стал ли опоссум жертвой происшествия, нападения другого зверя или скончался от вируса.

Натали вздыхает, словно ей надоело собственное бурчание, хватает телефон, нажимает кнопки и говорит: «Привет, соскучилась? А-а… к черту!» Нажав опять несколько кнопок, она шлепает телефоном о колени: «Паршиво! Как паршиво, блин!» После небольшого перерыва спрашивает:

— Вопрос совершенно от балды, но ты знаешь, какой фильм я терпеть не могла, тогда как все его хвалили?

— Нет.

— «Городское дитя». Нет, погоди… «Дитя человеческое». Вечно я путаю названия. О том, как во всем мире наступила жопа, потому что повсюду перестали рождаться дети, но тут Клайв Оуэн находит забеременевшую женщину, бла-бла-бла. То есть фильм, конечно, сделан неплохо, но использовать женщин в качестве инкубатора для восстановления населения и спасения мира — бред собачий. Ты согласна?

В надежде выжать из Натали улыбку или, что еще лучше, сменить тему Рамола говорит:

— Клайв Оуэн мне нравится. Он чудесно сыграл в «Госфорд-парк».

Натали пропускает реплику мимо ушей.

— Полу фильм, разумеется, понравился, он то и дело присылал мне кадры и гифки из этой картины. Считал, что это комично. Что, в принципе, правда. Когда мы решили попробовать завести ребенка, я заявила Полу, что не потерплю, чтобы со мной происходила такая же фигня, как в «Дитя человеческом». Потребовала, чтобы он дал обещание: если мир начнет разваливаться больше, чем уже развалился, я буду для него важнее ребенка. Выжить должна я. Если встанет вопрос, кого спасать, то в первую очередь спасать надо меня. Он подумал, что я шучу. То есть я, конечно, шутила, но не только.

— Полагаю, вы оба пообещали, что ваши отношения всегда будут так же важны, как…

— Ха-ха! Нет, наоборот. Я заставила Пола поклясться на мизинце, что всегда будет ставить меня выше всех и спасать первой. Он был не в восторге, но согласился… — Голос Натали ломается, подступают слезы, однако она не сдается.

Рамола смотрит прямо перед собой. Извилистая дорога становится еще уже, со всех сторон подступает лес.

— Пол тоже хотел взять с меня клятву, что я спасу его. — Натали кашляет, булькающие звуки переходят в усталый, печальный смех. — Я уперлась. Опустила его на землю. Сказала: ничего не поделаешь — как только я стану мамой, ребенок всегда будет для меня важнее всего на свете, разве не все так говорят? О-о, как он обиделся! Пытался отменить клятву на мизинце, только ее нельзя забирать обратно. Таковы правила. Обратно ничего не вернешь. — Натали берет паузу. Пауза длится три глубоких вдоха и выдоха. — И вот, докатилась, сама превратилась в долбаный инкубатор.

— Нет, Натали…

— Сегодня мы с Полом пытались спасти друг друга. Оба пытались. Не побоялись схватки. Правда. Но проиграли.

— Хватит! Кончай! Я даже представить не могу, что ты пережила, и знаю, что ты страдаешь и напугана…

— Нет, замолчи. Ничего не говори.

Рамола не может молчать, даже в глубине души зная, что говорит неправду.

— …но ты будешь жить, и твой ребенок тоже. Мы доедем до клиники через десять минут, тебе помогут, о тебе позаботятся.

— Ух ты! Не верю своим ушам — ты на меня накричала.

— Ну, извини, ты сама напросилась.

— Да нет, мне даже понравилось. Но ты либо врешь, либо ты, как нам обеим известно, мастер сглаза.

Рамола цокает языком и пренебрежительно взмахивает рукой, в то же время сознавая, что это жест часто использует мама, когда не желает продолжать разговор.

— Кстати, «Госфорд-парк» — лажа. Фильм посвящен британским говнюкам.

— Теперь ты сама грубишь.

— Разве герои фильма не богатенькие британские говнюки?

— Так-то оно так, но в этом и есть смысл сюжета. Какие еще фильмы ты намерена обгадить?

— С чего начать? Ой, видела? Что это они делают?

На коротком участке прямого пути слева перед ними есть переулок. В направлении Бей-роуд, неистово нажимая на педали, едут два человека на велосипедах для велокросса, в шлемах, черных фуфайках с капюшонами и с пухлыми рюкзаками на плечах. Они срезают угол, проскакивают между гигантской сосной и волнообразной каменной стеной. Наездники бросают велосипеды и рюкзаки и прячутся за камнями.

Рамола замедляет движение и останавливает машину вровень с переулком, высматривая прячущихся велосипедистов.