Кантата победивших смерть

Натали вскрикивает, в зад «Скорой» врезается размытый белый силуэт чего-то большого. Зад фургона заносит вправо, как на льду, Рамола выворачивает руль в том же направлении. «Скорая» с хрустом влетает в кусты на обочине, что позволяет погасить скорость и немного восстановить управление. Рамола дергает руль, разворачивает нос машины к дороге и жмет на тормоз. Увы, зад застревает на обочине, и, хотя они останавливаются на удивление мягко, радиатор и ветровое стекло замирают под углом сорок пять градусов к дороге.

Женщины, моргая, молча смотрят друг на друга.

Рамола отдирает ладонь от рулевого колеса и спрашивает:

— Ты не пострадала? — Она задает вопрос очень тихо, словно боится ответа.

— Кажется, нет. Ну, пока что вроде бы все, как прежде. В новых местах не болит. Кажется, я немного описалась.

Белый седан размером с катер пиявкой прилепился к заду «Скорой», смятый нос зарылся в подвеску правого заднего колеса. Колеса седана, визжа и дымя, вращаются. Толкая машину «Скорой помощи», автомобиль теснит ее на обочину, в заросли кустарника, прижимая задние бампер и колесо со стороны пассажира к каменной стене. Фургон развернуло почти перпендикулярно дороге. Кабина раскачивается из стороны в сторону.

Рамола смотрит в зеркало, водителя седана не видно. Вероятнее всего, задняя ось «Скорой» сломана, но Рамола все равно жмет на газ. Мотор завывает на высоких оборотах, однако они не двигаются с места. Рамола пробует сбросить обороты, включает задний ход, потом опять главную передачу — не помогает.

— Я ничего не вижу, хотя подозреваю, что в нас врезался автомобиль, а не бешеный цирковой слон или мамаша Дамбо, одна из мультяшных мамочек, которую не берет смерть. Из-за этого ее посадили в клетку. Сказали, она бешеная. Они всегда так говорят.

Пока Натали продолжает болтать о клетках, диснеевских самках и их детенышах, Рамола отстегивает ремень безопасности и берется за дверную ручку.

— Эй, тпру, ты куда?

— Выйду по…

Натали заканчивает фразу вместо нее:

— Выйдешь поговорить с милым человеком, который врезался в нас и сталкивает в заросли?

— У него, должно быть, педаль газа заклинило. Водитель, возможно, пострадал и нуждается в помощи.

— Нет! — кричит Натали. — Не-е-ет! Ты же знаешь! Ты знаешь, что с водителем! Ты… ты знаешь! — Она говорит все громче, заикается, глаза увеличиваются до размеров спутниковой тарелки от очевидности собственного бессилия. — Ты знаешь, Мола! — Вспышка так же внезапна, как наступившее вслед за ней рассеянное спокойствие.

Велосипедисты выскакивают из укрытия и перебегают через дорогу к месту аварии — два юнца позднего подросткового возраста. Один размахивает алюминиевой бейсбольной битой, второй вооружен тонкой, выгоревшей на солнце палкой длиной с него самого. Помимо шлемов для скейтборда и фуфаек с капюшонами мальчишки одеты в джинсы и черные баскетбольные кроссовки. На шеях — красные платки. У каждого на груди на веревочной упряжке болтаются по три бутылки с водой. У того, что повыше, из-под шлема выбиваются черные курчавые волосы, ремешки расстегнуты и свисают на щеки и шею. На втором мальчишке шлем сидит плотно, как панцирь на черепахе.

Они описывают приличный круг вокруг зада седана и шипящих покрышек. Тот, что ниже ростом, машет Рамоле до тех пор, пока она не поднимает руку. Показав ей большой палец, он прикладывает ладони рупором ко рту и что-то кричит. Второй подросток тоже кричит. Рамола наполовину опускает стекло.

— Все нормально! Мы здоровы! Мы — друзья! Да-да, друзья! Мы вам поможем! Положитесь на нас. Мы — спецы по зомбакам!

— Придурки какие-то. — Рамола поворачивается к Натали и говорит: — Набери 911. Если не дозвонишься… — Она достает визитную карточку доктора Аволеси. — Даже если дозвонишься, все равно свяжись с доктором Аволеси. Или отправь эсэмэску. Сообщи ей, где мы находимся и что нам нужен новый транспорт.

Рамола открывает дверь фургона и вылезает на дорогу. Натали протестует, говорит, что надо взять какое-нибудь оружие. Рамола молча закрывает дверцу.

Задние колеса седана перестают крутиться. Подростки скачут перед дверью водителя, как дети, бегущие вслед за отступающей океанской волной, чтобы потом удирать на берег от новой волны. Они обмениваются мгновенными командами, подколками, глупостями и репликами с такой скоростью, что их голоса сливаются воедино.

— За рулем какой-то старый чувак.

— Разбей стекло.

— Я не вижу, что он делает. Погоди секунду.

— Не, чувак. Разбей.

— Сам на хер разбей.

— Посохом? Не получится.

— Что? — Вопрос звучит как «чо-о-о?»

— Посох не для этого.

— А для чего? Вежливо постучать?

— Не гони на мой посох.

— Ты теперь все время будешь называть эту штуку «посохом»?

— Посох того достоин.

— Здравствуйте, господа, — перебивает их Рамола.

— Твой посох — отстой.

— Мой посох не отстой.

— Твой посох — зло.

— Мой посох — благо.

Рамола делает вторую попытку:

— Эй, ребята?

— Лучше бы взял такую, как у меня. — Парень, что ниже ростом, машет бейсбольной битой над головой.

— С твоей куцезадой битой тебе придется подходить к зомби вплотную. А вот я не подпущу их близко. Они до меня не дотянутся.