Канцелярия Кощея

— Не понял, — вскинул брови Кощей. — А мне тут докладывают, что деньги из казны разлетаются как стая ворон от Горохова перегара.

— Так и есть, батюшка, да только приход в казну идёт неизмеримо больший. И уж ежели совсем честно, — бухгалтерша с осуждением взглянула на Кощея, — куда как больший, чем при твоём правлении, Вашество.

— Вот как? — царь-батюшка опустился в кресло и полез за сигарой. — А как же это он умудрился так… Стоп. Не надо. Оставь бумажки — сам почитаю, проверю, а пока у нас к тебе дело есть важное, дорогая ты наша Агриппина Падловна! Вот Федька как раз тебе всё и расскажет, — злорадно ухмыльнулся Кощей.

Зараза. В очереди для кандидатов на звание невинно убиённых, я переместился на первое место.

— Агриппина Падловна, — я горестно вздохнул, — вопрос у нас возник крайне неприятный. Это по поводу свадьбы в частности и безопасности Его Величества в целом.

— А шо такое? — насторожилась главбухша.

— Ой, да что же вы стоите, Агриппина Падловна, — засуетился я, оглядываясь по сторонам. Стулья выглядели очень хлипкими на фоне глобальной фигуры нашей дамы. — Ваше Величество, вот вам стульчик, пересядьте, пожалуйста. А я ваше кресло пока нашей дорогой Агриппине Падловне отдам, вы же не против?

Кощей скрипнул зубом, но радостно заулыбался, закивал головой и сам подтащил кресло главбухше, а пока она втискивала в него свой зад, украдкой показал мне кулак.

А я что? Я же и ничего, я просто как лучше хочу.

— Ты шо? — главбухша задумчиво посмотрела на меня, — свадьбу отменить задумал?

— Да вы что?! — взвился я, Михалыч закатил глаза, собираясь упасть в обморок, а Кощей от возмущения подпрыгнул, звякнув короной на лысом черепе. — Как вы такое подумать могли?! Свадьбе — быть! Это даже не обсуждается!

— Ладно, — выдохнула бухгалтерша. — Живите пока.

— Агриппина Падловна, — я перекрестился, сплюнул три раза, скрутил фигу, потыкал ей во все стороны, всё это — мысленно, конечно, — дорогая Агриппина Падловна! Я вам честно и без обмана скажу. Такая ситуация сложилась, что никак нам нельзя закатывать пышную свадьбу Калымдаю и вашей Тамарке. Всё, теперь убивайте меня, но я вам как родной всё как есть выложил. Другому кому — такого бы наплёл… Вон и Михалыч подтвердит… А вы для меня — святая. Почти родная мать. Вот я и говорю честно и откровенно: будет громкая свадьба — конец тогда царю нашему батюшке, а потом и нам всем вместе с дворцом и Лысой горой. Почему? Если хотите я расскажу вам, только дела это шпионские, политические и начались они за сто лет до моего появления тут. Да и не суть это. Главное — никак нельзя нам светиться в глазах врагов. Есть, конечно, вариант — перенести свадьбу на лето, а лучше — на осень, но уж очень молодым жизнь ломать не хочется. Они такие счастливые ходят, за ручки держатся, друг с друга глаз не сводят, а мы им вдруг всё и обломаем. Наверное, не стоит свадьбу переносить, как вы думаете, Агриппина Падловна?

Уф-ф-ф… Чего это я тут наплёл? Хотя, если жив пока, значит, всё правильно делаю.

— Свадьбу переносить не будем, — коротко и мощно сказала главбухша.

— Вот и я им говорю, — закивал я, тыча пальцами в Кощея с Михалычем, — нельзя свадьбу переносить и всё тут! Мы лучше лишний подарок молодым оформим, чем такую любовь на корню загубим! Верно же, Агриппина Падловна?

Бухгалтерша угукнула и задумалась, а Кощей с дедом переглянулись и так лаково улыбнулись мне, что я машинально полез в карман, проверить на месте ли Шмат-разум. Нет, дед убивать меня не будет, дедушка у меня хороший, внучека любит. Навешает подзатыльников и всё. И Кощей убивать не будет. Но царскими подзатыльниками я точно не отделаюсь.

— И шо ты, Федька, предлагаешь? — настороженно взглянула главбухша.

— Я? Я — ничего. По мне бы, так закатить пир горой, но нельзя. А вот ответственные товарищи, предлагают провести свадьбу тихую, но очень торжественную и тут я с ними согласен.

— Вашество? — бухгалтерша перевела тяжелый взгляд на Кощея.

— Скромничает Федька, — отечески улыбнулся мне царь-батюшка. — Это, Агриппинушка, всё его рук дело. Сам задумал, сам разработал, доклад предоставил. Мы тут с Михалычем посовещались, побранили его, конечно за самовольство и самодурство, но в целом идею одобрили. А уж окончательно — тебе решать, золотце ты наше.

— Ну, если Федька придумал, — золотце тяжело поднялось с кресла, — так тому и быть. Пока ты, Вашество по тюрягам прохлаждался, Федька тут с умом правил, казне большой прибыток принёс, верю я ему. А свадьба… Жаль, конечно, да ить не в свадьбе дело.

Что и всё? Уговорили? А столько дрожали, дёргались…

Я взглянул на мило мне улыбающихся Кощея с Михалычем и резво вскочил:

— Агриппина Падловна, а позвольте я вам дверь открою? Да и провожу вас. Нет-нет, даже не возражайте — это такая честь для меня! Вот сюда, пожалуйста. Осторожнее, на пингвина не наступите, поскользнётесь еще, не дай боги!

Едва сдержавшись не показать язык царю-батюшке, я выскользнул из кабинета, ухватив под руку нашу главбухшу. Погуляю с часок, а эти два старых садиста к тому времени и успокоятся.

* * *