Канцлер

— В кассовой книге их не было. Они были в вексельной. Покойный записывал в вексельную книгу только суммы крупных должников. Он обозначал в скобках, сколько долга, затем в соответствующей графе через месяц ставил проценты, а если вексель с бланком, то и бланконадписатель. Он говорил своим должникам: «Я лишнего ничего не возьму, у меня в вексельной книге всё записано, я никому не даю расписок, мне чужого не нужно». Вот и я попал из-за этого…

Клейнгауз отвернулся от Развозовского:

— Простите, Егор Андреевич. Что, пропажа вексельной книги выгодна для должников?

— Вообще-то пропажа выгодная для наследников, — нехотя ответил Егор Андреевич. — Вот, например, граф говорит, что уплатил деньги, а раз нет вексельной книги, мы не знаем, уплатил ли он, мы будем требовать всю сумму.

Клейнгауз повернулся обратно:

— Граф Развозовский, вексельная книга была у вас, судя по вашим словам?

— Вексельная книга существовала у меня в период между увозом мною документов и опечатыванием их согласно требованию капитан-лейтенанта Ахончева. Затем она пропала.

— Почему вы увезли документы?

— Госпожа Ахончева не хотела их держать, а мне надо было сохранить вексельную книгу, так как не было иных отметок об уплате мною долга, что же касается моего денежного состояния, о котором Егор Андреевич…

— Об этом позже. Вы видели вексельную книгу?

— Да.

— Прочли её всю?

— Да.

— Не помните ли, сколько значилось долга за канцлером князем Горчаковым?

— Я ошибусь в трёх — пяти тысячах, но приблизительно около ста пятидесяти тысяч.

— Неправда! — выдохнула Ирина Ивановна. — Князь никогда не брал у мужа денег! Я знаю дела Андрея Лукича, я сама вела их! В них нет долга князя Горчакова. Здесь какое-то недоразумение. Подумайте, граф, что вы говорите?!

Развозовский заявил твёрдо:

— Я говорю то, что помню. В вексельной книге был обозначен долг канцлера князя Горчакова — сто пятьдесят тысяч рублей. Что касается того, что он не обозначен ни в кассовой, ни в алфавитной книге, то это вполне понятно: Андрей Лукич не желал очень разглашать такое дело…

— Но что вы-то теперь делаете?! — негодовала Ирина Ивановна.

— Я говорю правду. — Развозовский был переполнен достоинством.

— Вы лжёте. Я по вашим глазам вижу, что вы лжёте, полковник, — произнёс Ахончев.

— Капитан-лейтенант!..

Клейнгауз попытался их утихомирить:

— Успокойтесь, господа. Мне кажется ваш спор лишним. Драгоценное значение вексельной книги доказывать нечего. Где же эта книга? Вы можете что-нибудь сказать об этом?

— Да.

— Пожалуйста.

Повисла тягостная пауза.

— Что же вы молчите? — поторопил Клейнгауз.

Заикаясь и краснея, Развозовский вымолвил:

— Вексельную книгу… взял… канцлер.

Клейнгауз был изумлён:

— Простите. Я не понял вас? Кто?

— Канцлер, князь Горчаков. Взял книгу. И свои векселя.

— Ложь! — крикнула Ирина Ивановна.

— Спокойствие, господа, спокойствие! Факт настолько поразительный и ужасающий, что этому, вполне понятно, нельзя поверить. Восьмидесятилетний старец, канцлер великой державы… Нет, нет, невозможно! Садитесь, прошу вас, граф, подумайте над тем, что вы сказали. Вы, наверное, забылись, заговорились…

— Я знаю, что сказал. Я могу повторить…

— Нет, нет, зачем? Мы помним. Сядьте. Я хочу задать несколько вопросов госпоже Ахончевой. Но я так потрясён! Извините, господа, моё волнение… Германия бесконечно дорожит дружбой с великим своим соседом, и вдруг канцлер… Чудовищно!.. Итак, госпожа Ахончева, скажите мне, что вы знаете о пребывании канцлера, князя Горчакова, у графа Развозовского в момент получения последним бумаг покойного вашего мужа? Ведь вы вошли вместе с капитан-лейтенантом Ахончевым?..

Ахончев встал:

— Господа, довольно! Пора говорить правду. Слушайте меня, господа! Я скажу. Я взял книгу, и я взял все векселя. Я не знаю, зачем графу нужно было плести на канцлера, надеется, наверное, что русский Двор защитит его и не доведёт дело до суда, но я взял вексельную книгу, так как мне нужны были деньги. В тот момент, когда Развозовский говорил с моей мачехой, она тоже пришла вместе со мной, и никакого канцлера не было тогда в комнате. Что за вздор! Я хотел, чтоб подумали на графа. Я взял! Я хотел получить много денег с должников — и с графа!..

— Вы можете нам представить вексельную книгу?

— Я её уничтожил!

— Что ты говоришь, брат? Да неправда это! — смутился Егор Андреевич.

— Правда, правда! — вдруг подтвердила Ирина Ивановна.

— Взял книгу! — кивнул головой Ахончев. — И напрасно ношу погоны русского офицера. Надо сорвать их долой!

Клейнгауз внимательно оглядел присутствующих:

— Простите меня, господа, но я вынужден прервать нашу беседу. Я доложу дело статс-секретарю, и вас вызовут. Разумеется, вы должны держать дело в глубочайшей тайне. Слишком огромные величины замешаны в него. До свидания, благодарю вас, господа.