Канун

– Вижу, конечно.

– И у вас возникает желание вступить с ними в контакт?

– Неужели все так плохо, Олаф?

– Именно, Док. Именно. Контакт возможен, если уровни контактирующих адекватны друг другу или только незначительно отличаются. Иначе никакого контакта быть не может.

– А что может?

– А может быть совсем другая ситуация. Представьте себе, что вы фермер. Вам нужно вспахать поле, чтобы потом его засеять той культурой, какая вам нужна. Вы берете трактор, цепляете к нему плуг, доезжаете по дороге до поля, становитесь с краю, нажимаете ручку. Лемеха плуга опускаются, взрезают землю. Вы даете газу, и пошли пахать, проход за проходом. Через пару часов поле вспахано.

– И что?

– А теперь представьте себе, сколько тысяч дождевых червей вы разрезали ножами плуга? Сколько улиток подавили колесами? А они ведь наверняка мечтали о контакте с высшим разумом. Бьюсь об заклад – мечтали. Только этого теперь достоверно не установить. Потому что они…

– …мертвы, – Док закончил фразу вместо Олафа.

– А если бы черви и улитки вылезли на поле перед трактором и человеческими голосами закричали вам: «Эй, стойте-стойте, мы хотим контакта!» Вы бы стали пахать поле?

– Нет, не стал бы.

– Теперь вам понятно, о чем идет речь?

– Теперь понятно.

– Но это мы рассмотрели ситуацию в первом приближении. Давайте мысленно спустимся под землю к червям. Допустим, устраивают они собрание. Выступает один умник, говорит соплеменникам на своем червячьем языке: «Ребята, у нас скоро будут проблемы, и нас не останется. У меня есть патч, давайте внесем его в нашу популяцию. Тогда мы овладеем языком людей и сможем остановить угрозу!» Что ему ответят черви?

– Думаю, пошлют, – ухмыльнулся Док.

– Ага. А через денек-другой и вы со своим плугом – тут как тут. Вот и кончилась история цивилизации червей этого поля. Утрирую, конечно. Но сути это не меняет.

– Опять нет выхода?

– Есть. Внести патч в яйца.

– И что тогда?

– Из них вылупятся черви, способные выучить человеческий язык, ну и… – Олаф загадочно посмотрел на Дока.

– И – что «и»?

– Ничего. Эту молодую поросль просто задавят взрослые особи, и ничего не изменится.

– Вы издеваетесь, Олаф?

– Нет, моделирую ситуацию.

– И что теперь делать?

– Нужно, чтобы в старой взрослой популяции уже были черви, не позволяющие старой популяции задавить молодежь. Стоящие за нее насмерть. Оберегающие ее.

– Где же их взять?

– В случае с червями – вы правы, нигде.

– А если речь идет о человечестве?

– Тогда нужны защитники. Те, кто решит все задачи и проблемы переходного периода и будет содействовать появлению, росту и развитию новых человеческих особей.

– И кто они, защитники?

– Я могу познакомить вас как минимум с одним из них. Да, кстати, в первом приближении мы разобрались с первым условием.

– Когда познакомите?

– Да хоть сейчас.

– Что для этого я должен сделать?

– Встать из-за стола и пойти в туалет.

– Там что, конспиративная явка?

– Нет. Зеркало. Просто посмотритесь в него, Док.

Глава 22

– Уй-ю-ю-юй! – Из гостиной донесся грохот опрокидываемого на пол стула. – Бл-л-и-ин, больно как!

Кадри возникла в дверном проеме спальни, потирая левую коленку.

– Больно?

– А то! Я тут жизнью р-скую[50], за твоими сигаретами в темноте и страшноте пробираясь!

– А чего свет не включила? Иди сюда, поцелую!

– Электричество хозяйское экономила, блин, не иначе. Ну, целуй!

– Не-е-е, я не тебя целовать собирался, коленку!

– Хитрый какой! Маргарите на балу тоже вон коленку целовали, и что, помогло ей? Коленку – коленку всякий сможет, даже вон шкелет из адского пламени, а ты меня саму давай целуй!

– Каа, ты всегда обо все бьешься, что ли?

– Не всегда. Я же линзы сняла. Что, не заметил, Хрюн ты Моржов?

Кадри присела на краешек кровати, прикурила сигарету, отдала Андрею. Подобрала ноги, без труда сложившись в позу лотоса.

– Ладно, я: ну, за дурость за свою поплатилась. Надо было свет включить, так лень же руку протянуть. А бывает, люди всю жизнь в темноте живут. Со мной, классе в третьем, девочка за партой сидела, Оля. Так у нее и отец, и мать – оба слепые. А она со старшей сестрой – они нормальные. Оля брайль читать умела и меня учила – зачем, не знаю, но интересно было. Я сейчас, конечно, все позабыла, а тогда нормально знала. Она мне постоянно экзамены по брайлю устраивала. Слова выбивала, целые предложения. У них же, чтобы написать, нужны особая плотная бумага, металлический грифель – им-то как раз точки и выдавливают, а еще матрица с окошками, чтобы грифель не съезжал. Одно окошко – одна буква или знак препинания. А цифры – те два окошка занимают. А когда пишут, бумагу переворачивают и набивают справа налево, чтобы точки на другую сторону торчали…

– Ладно, Каа, я все равно в этом, как твой любимый Хрюн Моржов в апельсинах. Ты не сказала, что она тебе написала.

– В первый раз, когда я читала, она говорит: я тебе глаза завяжу. А я – не надо, я просто зажмурю. Нет, говорит, ты подглядывать будешь. Я говорю: не буду, слово даю.

– Подглядывала?

– Нет, что ты!

– Ну…

– Что ну?

– Так она – что она написала?

– Да ну ее! Написала «Кадри жопа».

Андрей рассмеялся.