Канун

Это была очень замтная фигура, не только потому, что онъ былъ высокаго роста, но и по той особой манер, которая изобличала въ немъ человка съ большимъ значеніемъ и знающаго себ цну, но на столько умнаго, чтобы не совать это сознаніе впередъ. Онъ держался въ высшей степени скромно и просто и какъ-то нарочито-благодушно улыбался всмъ тмъ, съ кмъ здоровался и говорилъ. Улыбка у него была пріятная, чему способствовали его прекрасные ровные блые зубы. Да видъ ему было не много больше сорока лтъ, но его темные жаркіе глаза были необыкновенно молоды и изъ нихъ, какъ изъ переполненной чаши, какъ-то непрерывно лучился умъ, который проявлялся въ каждомъ движеніи его лица, некрасиваго, но пріятнаго, обладавшаго способностью быстро и незамтно располагать человка въ свою пользу.

На немъ была одноцвтная темносрая пара, на голов высокая мягкая фетровая шляпа, а на лвой рук лежала накидка, врод плаща.

Зигзаговъ тотчасъ увидлъ его и, оставивъ пожиманіе протянутыхъ къ нему рукъ, стремительно пошелъ къ нему на встрчу и протянулъ къ нему об руки.

— Ба! Прелестнйшій, чудеснйшій… Левъ Александровичъ!.. Просто Левъ! какъ же я радъ, что я вижу васъ!

Левъ Александровичъ крпко пожалъ его руку, но они не обнялись и не поцловались. Они сейчасъ же повернули по направленію къ выходу. Левъ Александровичъ обнялъ Зигзагова правой рукой за талію и они шли впереди, остальные же группой шествовали за ними.

— Ко мн? — спросилъ Зигзагова Левъ Александровичъ.

— Да чего же лучше… У меня — негд голову преклонить.

— Буду очень счастливъ… Такъ демъ… Господа, — сказалъ онъ, обратившись къ слдовавшей за нимъ групп:- я васъ ограблю. Я увезу отъ васъ Максима Павловича.

Вс три издателя злились, каждый порознь, но въ то же время они могли быть и довольны. Зигзоговъ не достался ни одному изъ нихъ, значитъ — на конкуренцію еще остается свобода и каждый можетъ расчитывалъ на свое искусство.

На мостовой мола стояли нсколько оставшихся извозчичьихъ экипажей, собственные экипажи издателей, а впереди всхъ изящное ландо — викторія Льва Александровича Балтова. Кучеръ тотчасъ же подкатилъ. Носильщикъ взвалилъ къ нему на козлы чемоданъ, хозяинъ усадилъ Зигзагова и самъ слъ рядомъ.

Зигзаговъ приподнялся и снялъ шляпу. — Господа, до свиданія, — сказалъ онъ встрчавшимъ его. — Благодарю за милую встрчу!.. Поврьте, страшно цню и не забуду…

Лошади тронули и экипажъ быстро помчался. Друзья, почитатели, а съ ними и три издателя остались позади.

II

— Какъ я радъ, что не опоздалъ, — говорилъ Левъ Александровичъ:- а меня задержали въ управленіи водопровода, мн, вдь и тамъ приходится… У насъ чуть не случилось катастрофа. Въ шестнадцати верстахъ отсюда что-то произошло съ трубой… Городъ могъ остаться безъ воды, но уладилось… Какъ я радъ, какъ я радъ!.. И, кажется, я спасъ васъ отъ одного изъ вампировъ? а? Ха, xa… Они хотли взять васъ, такъ сказать, на корню… Ха, ха…

— Милый Левъ Александровичъ… Позвольте ужъ разомъ поблагодарить васъ за все, — съ чувствомъ сказалъ Зигзаговъ, пожимая его руку:- И за матеріальное, и за духовное… Вдь, не будь васъ, я съ одной стороны отощалъ бы на казенныхъ хлбахъ, а съ другой, пожалуй, просидлъ бы тамъ еще годика четыре… Однако, вы пріобрли большую силу, если одно ваше слово могло сократить мое заточеніе больше, чмъ на половину. Вдь, я былъ сосланъ на библейское семилтіе.

— О, да, да… Одно слово и не больше… Да вы погодите, мой милый, когда я вамъ разскажу, вы ахнете… Тутъ произошли такія вещи… Но это потомъ, потомъ…

— А что, оцнили васъ?

— Надо полагать… Или, покрайней мр, согласны оцнить…

— Нтъ, не томите меня, Левъ Александровичъ… Я такъ жаденъ до новостей, касающихъ васъ… Зовутъ?

— Помните Ивана Сергевича Ножанскаго?

— Да, какъ же не помнить? Когда онъ былъ здсь профессоромъ, а потомъ городскимъ головой, я начиналъ свою журнальную дятельность, и онъ шутя грозилъ мн пальцемъ и говорилъ: «изъ молодыхъ да ранній… Да только быть ему въ мстахъ не столь отдаленныхъ»… Вдь, вотъ онъ пророкомъ оказался!

— Ну, знаете вы, онъ теперь въ Петербург одна изъ крупнйшихъ птицъ…

— Знаю, знаю… Да только у птицы этой хватило крыльевъ, чтобы долетть до петербургскихъ сферъ, а тамъ онъ, кажется, сложилъ ихъ и больше не летаетъ.

— Нтъ, не то… Онъ очень осторожный человкъ. Онъ мн писалъ… Тамъ противъ него со всхъ сторонъ наставили пики… Ну, понимаете, онъ выжидаетъ.

— А сколько ему лтъ?

— Шестьдесятъ семь…

— Возрастъ, неподходящій для выжиданія… Пора бы и дйствовать… Да ничего не выйдетъ… Не врю я въ этого Лео, мечтающаго обновить Россію при помощи финансовыхъ реформъ… Чортъ возьми, не финансы тутъ важны, а духъ — проклятый рабскій духъ, который проникаетъ насъ насквозь. Такъ что же онъ?

— Зоветъ меня… въ помощники.

— Неужели? Туда?

— Зоветъ. Да я артачусь… Торгуюсь, выговариваю условія… Ну, вотъ ему я написалъ о васъ два слова, а ужъ остальное онъ сдлалъ.