Капер

Они сразу освободились от буксира и, сделав пять гребков, оказались у борта галеона. Четыре «кошки» зацепились за планширь, и по тросам с мусингами начали ловко подниматься абордажники. Им никто не мешал. То ли мы перебили всех, кто остался на галеоне, то ли живые попрятались, решив не погибать сдуру.

Позади нас прогрохотал залп карронад «Золотого сокола», обстрелявшего другой галеон. Наверное, чтобы не промахнуться, они подошли очень близко, поэтому после залпа оба корабля окутались облаками черного дыма.

Я повел свой фрегат так, чтобы следующая цель оказалась у нас справа, хотя за те минут десять, пока мы до нее добирались, комендоры левого борта успеют зарядить по-новой карронады. На этом галеоне зевак на палубах не было. Такое впечатление, что на корабле ни души.

— Убрать паруса! — скомандовал я матросам, а комендорам: — Стреляют только нечетные орудия!

Теряя ход, фрегат медленно поравнялся с испанским галеоном, затихшим, словно вымершим.

— Правый борт, огонь! — рявкнул я.

Выстрелили все нечетные карронады и одна четная.

— Выясни, кто этот балбес, — приказал я Роберту Эшли, а Ричарду Тейту, командовавшему второй абордажной партией, плывшей на катере и яле, приказал: — Вперед!

На катере и яле освободились от буксирных концов и погребли к галеону. Их меньше, чем в первой абордажной партии, но могут рассчитывать на нашу помощь. Мушкетеры стоят вдоль борта и на марсах, готовые пристрелить любого, кто выйдет на главную палубу и попробует помешать нашим абордажникам. Если врагов окажется много, в дело вступят фальконеты, заряженные картечью. На дистанции «пистолетного выстрела» фальконеты очень хорошее средство против живой силы противника. Впрочем, никто не собирался мешать нашим парням. Они быстро поднялись на борт галеона, разделились на две группы и пошли зачищать кормовую и носовую надстройки. Отряд, направившийся в кормовую, возглавил Ричард Тейт. Перебитый нос требовал отмщения.

Позади нас прогрохотал второй залп, произведенный фрегатом «Золотой сокол». Изо всех карронад и опять с близкого расстояния. Лорд Стонор пороха не жалел.

На галеоне, на который высадилась абордажная партия под командованием Бадвина Шульца пленные испанские матросы уже, ухватившись за вымбовки, вращали шпиль, выбирая якорь.

— Отправляйся на галеон, принимай командование, — приказал я Роберту Эшли.

Моего потомка на «тузике» отвезли на галеон, а Бадвин Шульц вернулся на фрегат.

На берегу собрались испанские матросы и солдаты. Почти все были безоружные. Они грузились в самые разные плавсредства, чтобы добраться до своих кораблей. К обстрелянным нами галеонам идти никто не осмеливался. Понимали, что живыми не доберутся.

На всех обстрелянных нами четырех галеонах выбрали якоря и поставили паруса. Вместе с двумя фрегатами они пошли вдоль берега на восток, в сторону Наветренного пролива, отделявшего остров Куба от острова Гаити. Когда мы удалились миль на пять от рейда Сантьяго, я приказал высадить на берег пленных испанцев. Корабли продолжали идти, а баркасы курсировали между ними и берегом, отвозя пленных. Было их немного, десятка по два-три на каждом галеоне. Их смерть мне не нужна, а везти с собой в Европу незачем.

Вечером мы прошли Наветренный пролив и легли в дрейф. Ходить в темноте между Багамскими островами слишком рискованно. Утром перегрузили на фрегаты пушки с захваченных галеонов. Все равно на призах слишком малочисленные экипажи, некому стрелять из пушек. Убрав по несколько тонн груза с пушечных палуб, мы улучшали остойчивость галеонов, а погрузив его в трюма фрегатов, увеличивали их осадку, улучшая мореходные качества в штормовых условиях. Правда, качка будет резче, что хуже для страдающих морской болезнью. Брали только стволы, по большей части бронзовые, хотя попадались и чугунные, в том числе английские. Громоздкие двухколесные лафеты я приказал оставить на пушечных палубах. Весят они мало, а возни с ними будет много. Закончив перегрузку, поставили паруса и пошли на север, к полуострову Флорида, чтобы войти там во Флоридское течение, а потом вместе с ним оказаться в Гольфстриме, который вместе с ветром понесет нас в сторону Европы.

36

Захваченная нами добыча, включая галеоны, тянула примерно на шестьсот тысяч фунтов стерлингов. Поскольку у нас были документы на груз, поделили его еще во время перехода. Не поровну, а по-братски: пятьдесят пять процентов — старшему брату, моему фрегату, сорок пять — «Золотому соколу». В Саутгемптоне мы расстались, оставив лорду Стонору два галеона, предварительно продав с них свою часть груза. Со своими двумя галеонами благополучно прибыли в порт Роттердам в начале сентября.

Первым на борт фрегата прибыл мэр города и мой компаньон Рольф Шнайдер. Одет он был в багровый с золотыми полосками дублет и огромным гофрированным воротником и черные с ядовито-желтой подкладкой штаны-тыквы с таким большим гульфиком, что в нем можно было спрятать хобот слона. Год назад он стал вдовцом, а перед самым нашим выходом в рейс женился во второй раз на молодой девице. Судя по наряду, ему не позавидуешь.