Капер

«Золотой сокол» тем временем лупит ядрами и картечью по одному из двух галеонов, которым отсутствие парусов не дает удрать с поля боя. Все говорит о том, что с этими двумя он справится и без меня. Лорд Стонор оказался хорошим учеником. Непродолжительные тюремные посиделки вырабатывают у человека привычку думать и учиться не только на своих ошибках.

Мы сделали поворот фордевинд и вернулись к флагману испанской эскадры. Он кажется вымершим. Дистанция между кораблями стала метров пятьдесят. Теперь за дело взялись остывшие пушки и карронады левого борта. После первого залпа пушек доски обшивки вражеского корабля повыскакивали из форштевня, напоминая уродливый цветок. Из дыр вывалились в воду обрывки канатов, куски парусов, матрасы, набитые сеном, и что-то тяжелое, вроде бы ядра или какие-то другие железяки, которые сразу понеслось мерить глубину. Из дыры высунулась голова человека в шлеме-морионе и исчезла после того, как рядом просвистели несколько пуль из мушкетов. И вовремя, потому что в дыры и не только полетела картечь. После следующего залпа карронад с мачт начали спускаться оба флага, королевский и адмиральский, которые чудом оставались целы, а на обломках носовой надстройки появился офицер в черном шлеме и кирасе и со светлым лоскутом паруса в левой руке.

— Не стреляйте, мы сдаемся! — прокричал он на голландском языке.

— Катер на воду! Доставить сюда офицеров! — приказал я.

Выполнять приказ отправились десять человек под командованием Бадвина Шульца. У немца маниакальная любовь к захвату пленных. Сопровождавшие его солдаты утверждают, что в момент, когда сдавшийся капитан отдает ему свое личное оружие, Бадвин Шульц чуть ли не лопается от напыщенности.

Фрегат «Роттердам» возвращается к галеону, с которого мы начали сражение. Заняв позицию у него по носу, мы дали один залп из пушек ядрами и два из карронад картечью, после чего на корабле опустили флаг. За пленными отправился боцман Лукас Баккер. Этого тоже не корми — дай пленного захватить.

Третий фрегат сдался после первого залпа. Поскольку стрелять больше не в кого было, я отозвал с опердека Роберта Эшли и послал его на галеон за офицерами. Вслед за ним на главную палубу поднялись комендоры. Лица у них были черные от пороховой гари, отчего были похожи на шахтеров, поднявшихся на-гора. Многие в одних только коротких штанах, тоже испачканных черным и мокрых от пота. Во время стрельбы на нижних палубах не сладко и в умеренных широтах, а в тропиках — сущий ад. Комендоры смеются, радуясь в первую очередь не добыче, а тому, что пытка закончилась. Для них открывают бочки с пресной водой, чтобы помылись. У тропиков в сезон дождей есть и достоинство — изобилие воды: трать — не хочу.

К фрегату подошел катер под командованием Бадвина Шульца. Первым по трапу поднимается на борт испанский адмирал Альваро де Басан, маркиз Санта-Крус. Ему за пятьдесят. Выглядывающие из-под широкополой фетровой черной шляпы волосы седы, как и боевито закрученные кверху усы и козлиная бородка. Широко расставленные, карие глаза, узковатые для европейца, смотрят цепко. Уверен, что и лет через десять адмирал опишет меня так подробно, с такими точными деталями, словно встречался со мной час назад. На нем темно-красный дублет без узоров и с небольшим белым гофрированным воротником и темно-коричневые штаны без подкладки. Такое впечатление, что он старается не отставать от моды и одновременно не забывать привычное в юности. Кожаный ремень с золотой бляхой, на которой барельеф в виде замысловатого креста Великого военного ордена Меча святого Иакова Компостельского или, как его называют чаще, ордена Сантьяго. Это самый богатый орден Испании. Ему принадлежат несколько десятков командорств, два города и много чего менее значительного.

Адмирал Альваро де Басан приподнимает шляпу, продемонстрировав покрытую потом лысину, и приветствует меня, назвав по имени. Я приветствую в ответ, не забыв упомянуть не только его имя, но и титул. Он первый маркиз Санта-Крус. Получил этот титул, благодаря женитьбе на кузине, сестре герцога Пеньяранда, тоже первого. Их потомки привыкнут к титулу и будут относиться к нему спокойно, но первым обладателям очень нравится, когда им напоминают, чего они добились в жизни. Не устоял и маркиз Санта-Крус. Глаза его потеряли цепкость и наполнились тщеславием.

Я приказал испанских офицеров закрыть в карцере, а адмирала пригласил расположиться в одном из двух кресел, которые стояли на главной палубе под навесом. Йохан Гигенгак сразу подал нам белого вина, разведенного водой. Отпив глоток из серебряного кубка, Альваро де Басан, маркиз Санта-Крус, вскинул седые и редкие брови, одобряя качество вина.

— Недурно, — молвил он, после чего задал вопрос: — Вы ведь не голландец?

— Нет, — ответил я. — Вырос в Италии, потом жил на Мальте.

— Итальянцы — хорошие моряки, — сказал Альваро де Басан и добавил презрительно: — Не то, что эти торгаши из Нидерландов и Англии!