Капер

Если бы он сказал это еще век назад, я бы с ним согласился, но теперь ситуация изменилась на прямо противоположную, по крайней мере, в отношении голландцев. Спорить не стал. Если ему приятнее попасть в плен к итальянцу, пусть будет так.

— Думаю, у вас нет желания плыть с нами в Нидерланды, предпочтете заплатить выкуп и остаться здесь, — высказал я предположение.

— Смотря, какой выкуп, — сказал адмирал.

— Все запасы, которые ждут вест-индийскую эскадру в Кумане, а королю доложите, что я ограбил город, — предложил я.

— Только запасы, город грабить не будете? — спросил он.

— Не будем, — ответил я и уточнил: — Если ничего не утаите. Три мои офицера войдут в город, перепишут, сколько и чего на складах, в первую очередь золото, серебро, драгоценные камни.

— Золота здесь нет, — сообщил маркиз Санта-Крус.

— Тогда то, что есть. После чего я отпускаю ваших матросов и солдат, и они помогают в ремонте кораблей и погрузке. Вы и офицеры останетесь до конца ее. Чем быстрее погрузят, тем быстрее окажитесь на свободе, — изложил я условия. — К тому же, я уверен, что у вас нет желания, чтобы мы встретили здесь вест-индийскую эскадру и захватили еще несколько кораблей. Не правда ли?!

— Сущая правда! — улыбнулся Альваро де Басан.

— И еще одно. Наверняка в городе и окрестностях есть пленные голландцы, англичане, французы и немцы. Они все должны быть доставлены ко мне, — потребовал я.

На пять захваченных кораблей требовались экипажи. Чем больше на них будет людей, тем лучше.

— Ваши предложения разумны, — произнес адмирал Альваро де Басан, маркиз Санта-Крус. — Я согласен на них.

Еще бы он не согласился! Из своих денег ведь не заплатит ни медного реала.

39

Духота стоит жуткая. Уже неделю штиль. К обеду немного подует легкий ветерок — и всё. Моя эскадра из двух фрегатов и пяти галеонов лежит в дрейфе у северо-западной части залива Карьяко возле полуострова Арая. Корабли нагружены по ватерлинию. В подвале дома алькальда мы обнаружили тринадцать ластов серебра, большой сундук необработанных изумрудов и немного меньший, заполненный жемчугом. В порту на сладах лежали перец, кошениль, бобы какао и махагони — красная древесина, попиленная на длинные доски. У этой древесины коричневато-красный цвет, а если отполировать, приобретает красивое красное сияние. Она очень плотная, тяжелая, без пустот и вкраплений, хорошо обрабатывается и, что важно, устойчива к гнили. Из нее изготовляют дорогую мебель, музыкальные инструменты и, кому по карману, корпуса кораблей или хотя бы подводную их часть. На моем фрегате из красного дерева изготовлены нижние части шпангоутов и кое-какие детали в местах, куда вода попадает чаще, чем воздух, где обычное дерево сгнивает за несколько месяцев. Серебро, изумруды и жемчуг погрузили на мой фрегат, а остальное распределили между всеми кораблями.

Из испанского плена мы освободили почти полторы сотни человек. Больше половины составляли англичане. Все они были с корабля «Святой Иероним» лорда Эндрю Эшли, но не того, которым командовал когда-то его сын Роберт, а нового, снаряженного в этом году и прибывшего сюда на месяц раньше нас. Поскольку сын предпочел отправиться в Вест-Индию с нами, командовал галеоном плимутец Джон Лолингтон — опытный штурман, но, как оказалось, прескверный командир. Я доверил ему командование бывшим флагманским галеоном — наиболее пострадавшем из всех пяти призов. Корабль немного подлатали во время стоянки в порту, заделали дыры возле форштевня и нагрузили его в основном древесиной, чтобы имел дополнительную плавучесть. Экипаж весь был из бывших пленников. Они были рады и такому шансу вернуться домой. Если Джон Лолингтон все же утопит галеон — невелика потеря.

Мы с Вильямом Стонором сидим под навесом на главной палубе моего фрегата, потягиваем разбавленное винцо. Лорд доволен. Если дотащим добычу до Англии, у него будет, с чем встретить старость. И даже у его внуков и правнуков. Впрочем, судя по моим потомкам, не всем дано приумножать оставленное родителями.

— Чувствую себя раздавленным, — слабым голосом жалуется лорд Стонор.

— Падает атмосферное давление, — объясняю я, потом вспоминаю, что моему собеседнику эти слова ничего не говорят, и сообщаю пренеприятное известие: — Скоро будет очень сильный шторм. Ветер будет такой силы, что деревья согнутся до земли. Индейцы называют его ураганом.

До сих пор нам везло. Чаще всего ураганы в Карибском море случаются в сентябре, но бывают и в другие месяцы с мая по ноябрь.

— Это очень опасно? — спрашивает Вильям Стонор.

— Нам — нет, потому что мы возле берега, от которого они обычно начинаются. Если бы были сейчас где-нибудь в районе Кубы, то досталось бы крепко, — отвечаю я.

— Зря я ругал штиль! — еле заметно улыбнувшись, произносит он и цитирует: — «Будь благодарен за малое — и будешь достоин иметь большее».