Капер Его Величества

– Я не люблю и не умею играть в карты. Вы не получите от игры со мной никакого удовольствия. Разве что триктрак. Да и то я не мастер.

Губернатор смотрел на него, как на бредящего больного, и терпеливо ожидал, когда бред прекратится.

Миссис Флетчер перестала работать веером, как будто он мешал ей поверить в то, что она слышит.

Ливингстон ругался, яростно, площадно, скверно, но молча, слова рвались внутри его, как ядра, отчего лицо шло пятнами, а из-под парика катили потоки пота.

– Так вы не хотите играть со мной в карты? – спросил напрямую губернатор.

Уильям, страдая, что к нему так привязались, сказал откровенно:

– Знаете, сэр, мне не до карт.

Флетчер медленно и страшно осклабился, черные осколки зубов выглядели в этот момент совершенно зловеще, развернулся на страшных кривых ногах и молча зашагал к ломберному столу, возле которого уже толпилось не менее дюжины любопытных.

Радуясь, что удалось наконец отделаться от этого дылды с его картами, Кидд повернулся к Ливингстону и, обняв его за плечи, воскликнул:

– Как я благодарен тебе, что ты меня сюда привел! Друг смотрел на него с молчаливой ненавистью во взоре.

– Теперь ты должен оказать мне еще одну маленькую услугу. Ты мне должен помочь.

Ливингстон улыбнулся, как висельник перед казнью.

– Теперь тебе уже никто не поможет.

– Почему?

– Ты испортил отношения с сэром Флетчером, теперь ты пария, прокаженный. Да и я тоже. Кидд насмешливо махнул рукой:

– Ерунда. При чем здесь Флетчер!

– Завтра твой корабль арестуют, а тебя посадят в тюрьму за незаконное каперство.

Капитан снова махнул рукой:

– Это из-за того, что я отказался играть в карты? Этого не может быть.

Ливингстон вытер лоб под париком.

– Если бы ты знал, чего мне стоило устроить этот вечер, этот триктрак. Я только что на брюхе не ползал. Я вложил в это дело уйму денег, я думал, что ваша совместная с Тью экспедиция всех нас озолотит. Я сделал…

– Сделай еще одно маленькое…

– Нет! Прощай! Мне нужно успеть привести в порядок мои дела, прежде чем ко мне явятся.

И, резко развернувшись, Ливингстон быстро зашагал вон из залы.

Глава 2

Когда на следующий день Кидд явился к своему другу домой, тот лежал в большом круглом деревянном корыте, в горячей воде, и о чем-то рассуждал сам с собой, закрыв глаза.

На голове у него был шелковый колпак.

В душе у него была черная тоска.

Вид, голос и проблемы капитана Кидда были ему ненавистны, и он не собирался это скрывать.

Капитан сиял, лучился радостью:

– Друг!

В комнату, где глава конторы «Ливингстон, Джонатан и Сигал» принимал ванну, вошла женщина в белом переднике, с глупым выражением лица и с большим жестяным чайником в руках. Она приподняла простыню и влила под нее немного кипятка.

– Друг!

Ливингстон зарычал, то ли от кипятка, то ли от звука отвратительного голоса капитана.

– Друг, как вы думаете, почему я так весел?

Не открывая глаз, несчастный торговец рассказал счастливому капитану все, что он о нем думает. Подробно рассказал, со всеми деталями, ничего не скрывая и не преуменьшая. Не сглаживая оценок и не смягчая характеристик.

Кидд слушал, продолжая улыбаться.

Не то чтобы он ничего не понимал.

Он все понимал, но это не могло испортить его радостного мироощущения.

Закончив говорить, Ливингстон открыл глаза.

– Теперь вы все поняли?

– Понял.

– Вы понимаете, что теперь должны сделать?

– А, надо подождать, когда вы закончите с вашими процедурами, и мы сможем…

Ливингстон изо всех сил ударил толстой волосатой рукой по горячей простыне:

– Нет, мы никогда больше не сможем!

Кидд чуть опечалился:

– А я думал, что мы сейчас поедем к ней. Несмотря на всю свою злость, купальщик не удержался и спросил:

– К кому – к ней?

Капитан вздохнул:

– К миссис Джонсон.

Ливингстон выкатил на него глаза и так замер на несколько мгновений, а потом стал медленно съезжать по стенке деревянной лохани, мучительно икая.

На некоторое время он оказался полностью под водой, потом резко вынырнул и заорал:

– Вон!

Не говоря более ни слова, гость удалился, держа шляпу в руке. Сильно озадаченный, он даже и не подумал ее надеть.

Ливингстон некоторое время еще стонал, рычал, ругался, возводил очи горе.

В общем, пытался успокоиться.

Посреди этой аутогенной процедуры в комнату вошел рыжий, крепко сбитый малый в потертой куртке, с чернильными пальцами и подлой улыбочкой на губах. Конторский.

– Что тебе нужно, Уолш?

Тот наклонился к лоснящемуся уху хозяина и что-то пошептал, продолжая ухмыляться.

Тот резко приподнялся в ванне, схватившись за края:

– Не может быть!

Уолш что-то снова пошептал.

Лицо Ливингстона просветлело.

– Если врешь…

Уолш выразительно пожал плечами, что, мол, ни в коем случае не врет, хотя и отлично умеет это делать.

Хозяин хлопнул в ладони.

Женщина в переднике принесла чистую простыню. Позволяя растирать себе спину, Ливингстон отдавал приказания Уолшу:

– Все понял?

Конторский опять выразительнейшим образом пожал узкими плечами.

– Тогда последнее. Беги сейчас на улицу. По направлению к порту, пожалуй. Догони мистера Кидда.

– Да, сэр.

– Скажи ему, чтобы он вернулся. Скажи, мы немедленно едем с визитом к миссис Джонсон.