Капетинги. История династии (987–1328)

Жан Дювернуа, признанный специалист по катаризму, сделал некоторые уточнения. Присутствие двух прелатов «подтверждает, — полагал он, — что экспедиция, которой командовал Гуго дез Арси, сенешаль Каркассона, поставленный во главе регулярных королевских войск, имела характер крестового похода». Замок Монсегюр был отстроен в начале века и превратился в убежище для «совершенных», которое Гиллаберт, епископ Кастра, в 1232 г. решил сделать главной резиденцией (caput et domicilium) катарской церкви. Там действительно проживали епископы еретиков. В 1232 г. граф Раймунд VII Тулузский устроил первый поход на Монсегюр, но мало чего добился. Этот «оплот» катаров, где укрывались рыцари-файдиты, был не единственным в своем роде: известно еще не менее трех, в том числе Мирамон в Сабартесе, который сохранился при попустительстве французов, не слишком горевших желанием возобновлять войну. Гарнизон Монсегюра, отнюдь не остававшийся в бездействии, принял участие в катарском восстании 1240–1242 гг. и в походе в Авиньонне 28–29 мая 1242 г., организованных ради «освобождения страны от инквизиторов». Осада крепости началась в апреле или мае 1243 г., когда Раймунд VII был в отъезде. Гарнизон, насчитывавший сотню рыцарей и сержантов, был хорошо вооружен и располагал большими запасами. Через полгода, осенью 1243 г., осаждавшим удалось закрепиться на нижней части гребня и «понемногу оттеснить осажденных к вершине». В результате они смогли бить из своих осадных орудий по замку и его пристройкам, настоящему «деревянному городку с улицами и палисадами». Защитники героически оборонялись до самого начала Великого поста, не теряя надежды получить помощь от графа. В середине Великого поста было заключено перемирие, позволившее некоторым осажденным спастись. Остальные «были вытащены из замка и все вместе сожжены» 16 марта 1244 г. у подножия горы. Число жертв колеблется в зависимости от источников — от двухсот до двухсот двадцати четырех. По именам известны шестьдесят пять из них[219]. Новый владелец крепости, Ги де Леви, принес королю за нее оммаж в июле 1245 г. С тех пор в земле Фуа воцарился католический и королевский порядок.

Задаваясь вопросом, почему молчат «большие» северные свидетели царствования Людовика IX, Этьен Деларюэль выдвинул гипотезу, скорей соблазнительную, чем на самом деле убедительную, согласно которой взятие Монсегюра рассматривалось не как крестовый поход, а как полицейская операция против двухсот «совершенных», укрывшихся в замке[220]. В доказательство этого автор утверждал: со времен альбигойского крестового похода Юг сильно изменился. Катарские сеньоры уступили место баронам с Севера, несомненным католикам. Файдиты на время эмигрировали в Италию; вернувшись, они вдохнули новую жизнь в «катаризм сопротивления, политического и религиозного, но уже не катаризм завоевания». Катаризм налетов, таких как упомянутая резня инквизиторов в Авиньонне. Чиновники Людовика IX относились к этим событиям как к «посягательствам на власть короля» и как к нарушениям договора в Мо и Париже, но не как к угрозам католической вере.

Что осталось от катарской церкви после Монсегюра? Лораге, где еще находило приют больше всего верующих и священнослужителей. Церковь Каркассона пришла в почти полный упадок. В Альбижуа пышным цветом расцвели доносы. В Аженё продолжалась охота на еретиков: в 1249 г. под Аженом погибло на костре восемьдесят катарских верующих. Теперь продолжать облаву и терпеливо искоренять катаризм надлежало инквизиторам. Это были времена выкупов или, точнее, поручительств. «Близкие брали на себя обязательство за значительные суммы гарантировать явку в суд обвиняемых, которых оставили на свободе» (Жан Дювернуа). Это были и времена ренегатов, которых подстерегала месть бывших единоверцев. Новообращенным катарам оставалось только уходить в изгнание и добираться до Ломбардии, подобно Пьеру де Банвилю, купцу из Авиньонне, который бежал сначала в Ланьи, оттуда с товарами переправился в Геную и наконец достиг Пьяченцы и Кремоны. Иногда уезжали группами, как известно из реестров инквизиции в Тулузе, из записей позже 1273 г. То есть Людовик IX как будто достиг цели, которую поставил перед собой: очистить свою землю от еретиков. В третьей четверти XIII в. «лорагеский катаризм агонизировал», — отмечает Жан Дювернуа. Но «совершенные» не замедлили вернуться из Ломбардии, чтобы «пробудить веру своих еще многочисленных верующих и прежде всего вдохнуть в них смелость». Это возрождение особенно ярко проявилось в Монтайю около 1300 г.