Капетинги. История династии (987–1328)

Сочувствуя бедным, Людовик IX был неумолим к еретикам. Он испытывал утробную ненависть к катаризму, отрицавшему и Воплощение, и евхаристию, и церковь. Не созданный для богословских дискуссий, он любил называть себя сержантом Иисуса Христа, обязанным обнажать меч против хулителей веры. Он не скрывал восхищения Симоном де Монфором и высоко ценил его решительные методы. Как добрый сын Людовика VIII, он не осуждал ни одного из подвигов отца на катарском Юге. «В Альбижуа, — сообщает Гильом из Нанжи, — он приложил немало сил для истребления порока ереси»[217]. На Филиппа Смелого он возложил задачу завершить его дело: «Изгоняй бугров (еретиков) разумно и как подобает твоей власти над своей землей и прочими дурными людьми».

А Монсегюр, скажут нам? Ни Жуанвиль, ни Гильом из Сен-Пагю, ни Гильом из Нанжи о нем ничего не говорят. Или это был второстепенный эпизод? Послушаем сначала рассказ Гильома де Пюилорана, капеллана Раймунда VII Тулузского, из главы XLIV его «Historia albigensium» (Истории альбигойцев): «Граф Тулузский отправился в Курию к императору Фридриху, а тем временем замок Монсегюр был взят и двести еретиков, или около двухсот, сожжены.

Потом, весной, в год Господень 1243-й, он поехал к апостольскому престолу и провел, как при императоре, так и при Курии, год или около года, и добился, чтобы ему был возвращен Венессен. В тот же период в Курию приехал епископ Тулузский, вызванный туда.

Тем временем преподобный отец монсеньор Пьер-Амьель, архиепископ Нарбоннский, монсеньор Дюран, епископ Альби, и сенешаль Каркассона осадили замок Монсегюр в Тулузской епархии, который держали два знатных сеньора, давно захвативших его, — Пьер Роже де Мирпуа и Роже (Раймунд) де Перейль.

Там было общеизвестное убежище для всевозможных злодеев и еретиков, как бы «синагога Сатаны», по причине могущества замка, который, стоя на очень высокой скале, казался неприступным.

Они (осаждающие) провели там много времени и достигли весьма небольших успехов; но случилось так, что легковооруженные слуги были посланы (на вылазку) с людьми, знавшими это место, которые организовали ночью подъем по ужасным отвесным склонам. Ведомые Господом, они достигли сооружения, находившегося на уступе горы; внезапно напав на часовых, они заняли это укрепление и перебили мечами тех, кто там находился. Настал день, и, оказавшись почти наравне с другими (врагами), занимавшими главную позицию, они смело пошли в атаку. И, с удивлением увидев страшный путь, каким они поднялись ночью, они поняли, что никогда бы не посмели решиться на это среди бела дня. Но, когда они заперли других на вершине, доступ для остального войска сделался проще.

Поскольку те, кто находился внутри, подвергаясь атакам, не знали отдыха ни днем, ни ночью и поскольку эти безбожники не могли выдержать натиска правоверных войск, они согласились спасти себе жизнь и сдали атакующим замок и переодетых еретиков, каковых, как мужчин, так и женщин, находилось там около двухсот.

Среди них (еретиков) был Бертран Марти, которого они сделали своим епископом. Отказавшись от обращения в истинную веру, предложенного им, они были сожжены в месте, огороженном кольями, где был разведен костер, и отправились в пламя Тартара.

Замок же был возвращен маршалу де Мирпуа, которому принадлежал прежде»[218].