Капетинги. История династии (987–1328)

В ноябре 1325 г. французский король Карл IV Красивый добился наложения интердикта на мятежников, которые тайком торговали с королем Англии, и провозгласил нечто вроде торгового бойкота Фландрии. Результатом этого стало относительное успокоение в 1326 г., когда Роберт Кассельский порвал с народной партией, а Людовик Неверский был освобожден. Но под пеплом тлел огонь. Для народных капитанов было неприемлемо возвращение графских бальи, а тем более возобновление их придирок. Восстание, которым на сей раз руководил Якоб Пейт из Берга, отличалось крайней жестокостью, вылившись даже в первые попытки проведения систематического террора. Нескольких священников повесили, со знатью и богачами быстро расправлялись, «умеренных» арестовывали. Граф Людовик Неверский, оказавшись в отчаянном положении, попросил помощи у французского короля. Поскольку Карл IV 1 февраля 1328 г. умер, французская интервенция против «безмозглых скотов» запаздывала. Брюггцы во главе с Виллемом де Декеном выразили готовность признать французским королем Эдуарда III. Наконец, Филипп VI Валуа перебил фламандских бунтовщиков на склонах горы Кассель 23 сентября 1328 г. Брюгге и Ипр открыли ворота в ожидании особо жестокой кары, соразмерной тяжести угрозы, которая нависла было над феодальным строем. Лидеры были обезглавлены, имущество конфисковано, привилегии отменены, городские стены снесены, и Фландрия попала под французское ярмо. Так закончилась одна из самых радикальных попыток установить демократическое правление, какую только знали Средние века. Тем не менее идеи равенства вместе с ненавистью к французскому королю продолжали тлеть в мастерских и подвалах, где трудились сукновалы и ткачи, ожидая новой искры. Похоже, Фландрия была матерью всех восстаний — деревенских и городских — страшного XIV века[305].

Когда умер Карл IV Красивый, к 1 февраля 1328 г., фламандская проблема отнюдь не была решена. Она служила дополнительным источником напряжения в отношениях между Францией и Англией, отягощенных множеством разногласий. И первым из этих яблок раздора явно была Гиень. С времени подписания Парижского договора 1259 г. английские короли хотели сделать свой большой аквитанский фьеф аллодом. Их бастиды стояли напротив бастид Капетингов, словно в непрерывной шахматной партии. В 1323 г. это напряжение на границе вылилось в захват и сожжение французской бастиды Сен-Сардо. В ответ Карл IV решил конфисковать Гиень и Понтье. Когда кризис миновал, французский король сохранил за собой Ажене и Базаде, оставив английскому противнику только узкую полоску земли вдоль океана, от Сентонжа до Байонны. Лишь в 1329 г. молодой английский король Эдуард III принес Филиппу VI оммаж за Гиень, а в 1331 г. признал этот оммаж «тесным» (см. карта 18).

К этой феодальной распре добавился опасный династический спор. Умерев, Карл IV оставил Жанну д’Эвре беременной. В случае, если бы у нее родилась дочь, на корону могли бы претендовать два кандидата — Эдуард III как внук Филиппа Красивого по матери Изабелле и Филипп Валуа, сын очень влиятельного Карла Валуа (умершего в 1325 г.) и племянник Филиппа Красивого. По мнению Раймона Казеля[306], Эдуард III был ближайшим родственником покойного короля, но проблема была не чисто династической. Собрание прелатов и баронов 5 февраля 1328 г. доверило регентство Филиппу Валуа, пока Жанна д’Эвре не родит. Бароны поддержали Филиппа, но университетские доктора без колебаний высказались за Эдуарда III. Если бы Жанна д’Эвре разрешилась дочерью, принц Валуа должен был вступить на трон, что и произошло 1 апреля 1328 г., а коронация состоялась 29 мая.

Подлинные причины поражения Эдуарда III теперь хорошо известны[307]. В юридическом плане его мать, непристойное поведение которой уже шокировало французских баронов, не могла передать ему права, которые не могла осуществлять сама. С точки зрения зарождающегося национального самолюбия, «никогда не видели и не слышали, чтобы королевством Францией правил король Англии» («Большие Французские хроники»), тем более что магнаты имели все основания опасаться чрезмерно сильной власти повелителя двойной монархии. С точки зрения будущего было опасно признавать права Эдуарда III, потому что после этого право на царствование могли бы передавать детям все дочери из рода Капетингов, что создало бы совершенно запутанную ситуацию. Но пусть решение собрания 1328 г. и было проникнуто мудростью, тем не менее Эдуард III был убежден в своих правах и в мае 1328 г. дал об этом знать. Потому он и медлил с принесением оммажа за Гиень в 1329 г. К тому времени феодальная распря превратилась в династический конфликт, за которым крылся антагонизм двух монархий, выяснявших, какие территории «от природы» должны принадлежать им. Столкновение обостряла и экономическая конкуренция двух рождавшихся народов за обладание некоторыми ключевыми ресурсами: вином, солью и шерстью. Для разрешения этого спора понадобится столетие войн.