Капетинги. История династии (987–1328)

Римское право соотносилось с идеей империи, а ведь Филипп Август только что, в 1214 г., разбил императора при Бувине, и поэтому римское право в Париже не преподавали. Тем не менее растущее влияние этого права (как минимум формальное) обнаруживалось в обычном праве, которое Капетинги намеревались уточнить. В «Книге правосудия и тяжб» (сборнике, составленном около 1255–1260 гг. в кругу орлеанских юристов) изобилуют заимствования из «Дигест» и «Кодекса Юстиниана» (в ста девяноста пяти статьях из трехсот сорока двух). Когда Филипп де Бомануар писал в 1283 г. «Книгу кутюмов и обычаев Бовези», он тоже явно вдохновлялся римским правом. С другой стороны, развитие канонического права предоставляло в распоряжение королевской власти систему воззрений, универсальные императивы которой способствовали (воз)рождению концепции государства. Действительно, утверждение, что существует личность (идея, для XIII в. новая), рассматривалось одновременно в каноническом праве и в богословии. Диалектика отношений между отдельным лицом и universitas (сообществом, к которому человек принадлежит) подразумевала, что надо определить отношения между церковью и каждым из верующих, а также между государством и индивидом. Иннокентий IV ввел в каноническое право понятие «юридического» лица (или «фиктивного» — например, отдельной церкви, пребенды, наделенных той же правоспособностью, что и физическое лицо). Во Франции поняли, какие перспективы открывает такое различение для зарождающегося государства. Юристы и богословы стали отделять физическую особу государя от власти, какую он олицетворял. В XIII в. была окончательно разработана теория «двух тел короля», изученная Эрнстом Канторовичем[321].

Вопреки уклончивости королевской администрации канонический суд все больше вторгался в сферу светского. Систематическое расследование злоупотреблений бальи, проведенное в 1247 г. по повелению Людовика IX, стало необходимым из-за принципа, утвердившегося в церковных судах. Тот же король отменил в 1258 г. ордалии, потому что IV Латеранский собор запретил духовным лицам принимать в них участие. Но тогда же было введено право апелляции к королевскому суду на сеньориальный. «Книга правосудия и тяжб» отражала укрепление королевской власти в таких выражениях: «То, что угодно государю, имеет силу закона, как если бы весь народ наделил всей своей силой и властью закон, какой издает король».

Дипломатические и военные действия Святого престола в интересах папской монархии, претендовавшей на всемирный охват, требовали и крупных финансовых средств. А ведь если церковь обладала значительным состоянием, папство как таковое располагало только доходами Римского епископства и патримония Святого Петра, который был маленьким феодальным государством. К ним добавлялись пожертвования паломников, приходивших ad limina («к порогам (апостольским)») — «обол святого Петра», — и феодальные чинши, с недавних пор взимавшиеся в нескольких королевствах. Римская курия никогда не облагала податью мирян. Зато она пыталась вычесть из доходов духовенства долю, которая пошла бы на оплату потребностей центральной церковной администрации.

Так, чтобы вознаграждать свой все более многочисленный персонал, курия присвоила себе право предоставлять все больше бенефициев. Другим крайним средством, к которому часто прибегали папы, было более или менее регулярное взимание налогов, пропорциональных доходам каждой церкви и каждого бенефиция. Дарения (oblationes), какие делали клирики, возведенные в новый сан, стали обязательной «услугой», сумма которой была точно оговорена при французских папах Урбане IV (1261–1264) и Клименте IV (1265–1268). «Десятину», первоначально собиравшуюся для финансирования крестовых походов, Климент IV превратил в постоянный налог. После альбигойского крестового похода, использованного в качестве прецедента, все крупные политические кампании папства в XIII в. стали называть «крестовыми походами», тем самым обеспечивая их финансирование, то есть священная война уже не велась исключительно против неверных, а могла быть объявлена кому угодно, кто в данный момент оказался врагом папства.