Капитал из чашки кофе: стратегия управления личными финансами

Позднее пошли дети, их родилось четверо, а это – расходы на более просторный дом, прислугу, одежду и питание, гувернеров и так далее. Михайловское (родовое имение Пушкиных) не было собственностью Александра Сергеевича, ему принадлежала по смерти матери лишь треть, но свою долю в нем он имел, и в случае продажи наследники получили бы порядка 40 тысяч наличными. Это было бы неплохим подспорьем Пушкину. Но о судьбе имения наследники не смогли договориться. К слову, как всякий романтик, Александр Сергеевич больше думал о предметах эфемерных, чем материальных. Имея неустойчивое финансовое положение, он все же предлагал остальным наследникам выкупить их долю, лишь бы не продавать «дворянское гнездо». Другое имение – Болдино – принадлежало матери поэта, а по ее смерти – дяде и отцу. Свою долю отец Пушкина передал дочери. Александр Сергеевич бывал в этом имении, но оно не стало его собственностью и активом.

Небольшое имение Кистеневка с 200 душами крестьян Пушкин получил перед свадьбой от отца. Но существенного дохода имение не давало, управление было неэффективным. Пушкин даже пишет, что управляющий был нечист на руку, но управляющего не сменили и дело на лад не пошло.

Таким образом, мы видим, что траты естественным образом возрастают, но никаких сбережений не формируется ни вследствие вступления в права наследования имуществом, ни вследствие накопления разницы между доходами и расходами. За весь недолгий срок брака семья Пушкиных ни в один год (и тому есть в подтверждение записи в книгах) не уложилась в 25 000 рублей, а годовой доход ни разу не превышал 20 000.

Перейдем к оси Пассивность – Инвестиции.

Будет понятно возражение, что при отрицательном балансе инвестировать невозможно. Но позднее мы увидим, что отрицательного баланса можно было бы избежать, грамотно распределяя ресурсы и планируя приобретения. Кроме того, необязательно инвестировать собственные средства, они могут быть привлеченными.

Среди друзей Пушкина были состоятельные люди, которые могли бы поддержать инвестиционный проект на паях. Начнем с того, что за роман «Евгений Онегин» Пушкин получил в качестве гонорара 12 000 рублей, что соответствует примерно 200 000 долларов в пересчете на наши дни. Сумма немалая, но недостаточная, и в бюджете Пушкина определяющего значения не имеющая. Достаточно сказать, что его долги друзьям и родственникам составляли к тому времени в четыре раза большую сумму, а карточный долг – половину из этой суммы.

Необходимо было задумываться о кратном увеличении дохода. И такая возможность была. В частности, один из друзей сам предложил Пушкину несколько увеличить доход от его произведений. А именно – не отдавать рукописи издателям, а самим выступить таким издателем. Нанять редакторов и корректоров, оплатить в типографии набор и печать книг, самостоятельно договориться с книготорговцами и получить втрое, а то и вчетверо больше наличных с одного произведения.

Словом дело не ограничилось, и пайщики запустили стартап, дважды провернув эту схему. Несмотря на явную финансовую выгоду, Пушкин к этой схеме охладел и позднее к ней не возвращался. Впрочем, нельзя сказать, что Пушкин был вовсе безынициативным человеком в деле финансов. Он очень рассчитывал, что журнал «Современник» решит его финансовые проблемы. Но он их лишь усугубил: была продана только треть его тиража.

Ну и, наконец, ось Самодисциплина – Транжиринг.

Сразу после свадьбы, на которую жених потратился изрядно (несмотря на то, что пришел на нее в свадебном костюме с чужого плеча), Пушкин для молодой семьи снял дом ни где-нибудь, а в Царском Селе – довольно престижном и недешевом месте. Можно было бы предположить, что Пушкин имел на это основания – был зажиточен, получал большие гонорары, управляющие присылали ему из имений наличные. Но, как мы знаем, такого не бывало… Поэт мог бы не снимать восьмикомнатных апартаментов с собственной конюшней в центре Санкт-Петербурга, мог бы не покупать роскошную четырехместную карету за 70 тысяч долларов нынешними деньгами (не считая прилагающихся к ней лошадей и необходимости оплачивать фураж и кучеров), а переехать хотя бы на первые годы в имение своих отца и дяди или в Михайловское, где жизнь ему не стоила бы ничего. Глядишь, власти его потеряли бы из виду.

В отсутствие частых вечеринок при дворе и прочих балов частое и затратное обновление гардероба уже и не требовалось бы. А дети росли бы под присмотром крепостных нянек, а не наемных гувернанток, как в свое время вырос и сам Александр Сергеевич. Напряжение было бы куда меньше, если бы и вовсе было. Но для этого ведь нужна Самодисциплина! Нужно заставить себя покинуть светские салоны, рестораны и театры и уехать в глушь, где, по его словам, тоска. Но вместо того, чтобы рефликсировать у окна, можно было заняться прозаическими делами и выправить трудное положение.

А там, глядишь, поправив финансовые дела и сформировав некоторый капитал, можно было бы проинвестировать в покупку заливных лугов или в те же алмазные прииски или строящиеся железные дороги. И уже тогда, имея стабильный доход, перекрывающий расходы, наезжать на зиму в столицы, чтобы окунуться в светскую жизнь, нанести визиты, сходить на премьеры, покутить с друзьями. А может, и вовсе вернуться к столичной жизни. Но вернуться не хоть гениальным, но все же голодранцем, а солидным, уверенным в устойчивости своего положения, обеспеченным человеком, способным на досуге заниматься чем угодно, ну хоть бы и писать стихи.

Никто из литераторов его эпохи не позволял себе роскоши жить лишь от издания своих произведений. Многие служили, а жалованье на государственной службе было в те времена очень щедрым. Другие управляли хозяйством своих имений. Для них всех писательский труд был делом жизни, но не тем делом, на прокорм от которого они всецело полагались. Не наше дело вменять в вину великому поэту наивные ошибки управления личными финансами, но они налицо. Жить бы и жить, Александр Сергеевич! И жить долго, счастливо, плодовито!

Как мы видим, так же, как у многих наших современников, разница в балансе у Александра Сергеевича закрывалась кредитами, которые ежегодно росли. Страшно представить, в какой неподъемный груз превратились бы долговые обязательства Пушкина, проживи он еще лет десять. За три года до смерти он закладывал столовое серебро, украшения, посуду и даже шали. Что пришлось бы ему закладывать дальше? Книги, рукописи, обручальные кольца? И, что самое печальное, не было никакой возможности надеяться, что эта растущая сумма однажды чудесным образом погасится. Но она, как мы знаем, была погашена. Из государственной казны специальным указом императора, когда Пушкин погиб.

С нашей стороны было бы самонадеянно назвать главной причиной гибели Пушкина финансовую неустроенность и вызванное им отчаяние. Но совершенно определенно свою лепту они внесли. Пушкин ведь шел на дуэль не побеждать, а погибать. Он не в Дантеса стрелял, он в себя стрелял. И не промахнулся. И одним махом избавился от всех проблем – и моральных, и материальных.

Не хочется завершать раздел драматической нотой, хотя, откровенно говоря, нам, авторам, очень хочется несколько встряхнуть читателя и заставить его реалистичнее посмотреть на картину будущего, если ничего не предпринимать в настоящем. Несколько омрачить неуместный тут оптимизм. Уповать на то, что чудесным образом государство станет выплачивать нефтяную ренту всем подряд или отменять деньги, и всем станут выдавать все, что ни пожелаешь, бесплатно, или привалит выигрыш в лотерею. Но лучше уповать на это, имея собственный запас, позволяющий уверенно и независимо существовать в этом мире, каким бы он ни был.

* * *

В качестве примера позитивного управления своими материальными ресурсами по матрице Материального Благосостояния мне хочется привести моего одноклассника Диму. Мы вместе учились в школе, жили в одном подъезде и много времени проводили вместе. Была середина 1980-х, когда он поступил в военное училище. Мечтал ли он быть офицером, трудно сказать, ведь офицерские сыновья обычно идут по стопам отцов, даже не рассматривая других вариантов. Впрочем, в середине 1980-х, справедливости ради скажем, перспективы были довольно прозрачные и привлекательные. Поскольку тема книги – личные финансы, мы не будем рассматривать других аспектов, сосредоточимся только на этом.

Итак, по матрице Материального Благосостояния проанализируем ось Сбережения – Траты.

Офицер Советской армии избавлен от необходимости оплачивать жилье, ему его выделяет Министерство обороны, исходя из его положения и состава семьи. Также офицеру выделяется обмундирование, а гарнизоны располагаются вблизи места службы. Таким образом, в личном транспорте нет необходимости. К слову, обмундирование используется не только по основному назначению – надевается на службу. В нем же офицеры довольно часто проводят и свободное время: рыбачат и охотятся, занимаются спортом и просто гуляют в выходные дни. Обмундирование было качественным, разнообразным и выглядело эстетично.