Капиталисты поневоле

Английское джентри создали систему аграрных производственных отношений, которые ретроспективно были признаны капиталистическими. Джентри атаковали земельные права крестьян и создали целую армию платных работников, чтобы получить преимущества в борьбе с короной и духовенством. Джентри не имели никакого представления о том, что новая система производства будет более прибыльной, чем старая. На самом деле не джентри, а йомены и товарные арендаторы выступали почти со всеми нововведениями, которые улучшили сельскохозяйственную производительность. Однако почти все плоды усилий и дальновидности культиваторов пожали землевладельцы, потому что элиты графств добились неоспоримой власти на землю в тот момент, когда реагировали на все угрозы и возможности, появившиеся в результате элитного конфликта, который, в свою очередь, был следствием ломки феодальной структуры Реформацией Генриха.

Испания и Франция оказываются в самом центре рассматриваемых пяти случаев, правда, только на определенное время. Период, начавшийся с религиозных войн, вспыхнувших во Франции из-за Реформации, и закончившийся завершением революции в правление Наполеона, продолжался 300 лет, точно так же, как и эпоха, во время которой местные элиты были абсорбированы сначала испанской, а потом и европейско-американской империей Габсбургов. Итальянские войны, начавшиеся с борьбы за независимость, возможной благодаря зазору, открывшемуся из-за соперничества крупных сил, и закончившиеся институализацией власти патрициев в основных городах-государствах, длились пять столетий, и это самый продолжительный случай, разбираемый в данной книге.

Возможности для экономической трансформации были рано перекрыты и в итальянском, и в испанском вариантах элитных конфликтов. Продолжительные конфликты итальянского Ренессанса ограничили воздействие на экономические институты потому, что патриции с самого начала пошли на слишком много уступок цеховикам и после этого никогда не могли оспорить привилегий цехов, не подвергая риску собственную гегемонию. Испанская экономика трансформировалась столь мало потому, что правящая элита получила свою империю на Иберийском полуострове и в Европе, не тревожа существовавших систем, при помощи которых местные элиты присваивали ресурсы. Каждая местная элита только усилила свой контроль над землей и трудом, когда ее поглотила Габсбургская империя. Испанское завоевание Америки оказало глубокое влияние на живших там индейцев, а также африканцев и европейцев, которых туда завезли, но очень мало повлияло на политику и экономику самой Испании.

Франция представляет собой наиболее сложный и переменчивый случай из всех. Феодальные конфликты среди множественных элит уступили место соперничеству среди членов расширяющейся организации, которая стала королевским государством. В отличие от империи Габсбургов, где элиты и классы были включены неизменными в завоевательную политику, французские элиты вошли в государство частями, обрывками, когда они получали новые должности и концессии. Французские должности и привилегии варьировались в зависимости от времени их получения. Каждый новый «призыв» чиновников получал в чем-то новый набор обязательств и преимуществ, отличный от тех, что имели предшествующие когорты занимавших схожие с ними должности раньше. Более важно, что сам процесс включения новых чиновников и владельцев контрактов во французское государство оказывал трансформирующее воздействие на все прежде существующие позиции и делал это таким способом, который был неосуществим, например, в парцеллизованной империи Габсбургов. Французские чиновники не могли защитить все свои привилегии и полномочия от новой когорты и конкурирующих элит так, как элиты и цеховики защищали свои права, зафиксировав их навечно, в ренессансной Флоренции. Также французские чиновники не могли помешать созданию новых постов или дополнительному набору на уже существующие, как это удавалось делать голландским олигархам и их семействам в XVII-XVIII вв. при помощи договоров о соответствии.

Отношения между элитами при старом режиме во Франции были такими изменчивыми потому, что немногие элиты могли разместиться со своими королевскими должностями и синекурами непосредственно там, где находилось производство. Аграрные и мануфактурные производственные отношения не настолько окаменели во Франции XVIII в., как во Флоренции Медичи. Тем не менее немногие элиты могли контролировать землю и извлекать значительные прибыли из труда крестьян или из мануфактурного производства, коммерции или финансовых спекуляций, не опираясь на полномочия, которые они получали вместе с государственными должностями или на привилегии, гарантированные им короной. Доступ элит к доходам и их контроль над средствами производства оспаривались тогда, когда их должности и привилегии менялись при развитии государства.