Капитан

Поднявшись по лестнице, Кончино Кончини оказался лицом к лицу с Жизелью д'Ангулем. Потрясенный красотой девушки, он тут же объявил, что готов на все, дабы завоевать ее сердце: обещал, что купит княжество в Италии и принудит папу аннулировать брак с Леонорой.

— Предлагаю вам стать моей женой! — пылко воскликнул маршал, которого ничуть не смутил ледяной взгляд девушки. — Скажите «да», и я немедленно верну вам свободу.

— Сударь, — ответила Жизель Ангулемская с глубочайшим презрением, — княжество ваше будет куплено на ворованные деньги, а корону вашу отольют из награбленного золота. Неужели вы всерьез рассчитывали соблазнить меня насилием, грабежом и воровством?

Маршал д'Анкр в смятении попятился.

— Не торопитесь! — проскрежетал он. — Подумайте хорошенько! Ваш отец в моей власти. Завтра он предстанет перед судом. Через две недели ему отрубят голову. Вам этого мало? Бельфегор!

Появился слуга-нубиец.

— Бельфегор, где находится сейчас безумная женщина по имени Виолетта? — спросил Кончини.

— В комнате этажом выше, монсеньор. Эту особу заперли там сегодня утром, — сообщил чернокожий великан.

Мать в руках этого чудовища! Жизель затрепетала.

— Поднимись наверх! — приказал Кончини. — Когда я крикну «Руби» — но не раньше! — снесешь ей голову ударом сабли!

Жизель д'Ангулем в ужасе замерла, сознавая, что жизнь родителей зависит от ее ответа, но тут внезапно распахнулась дверь, и на пороге появились две женщины.

Кончини в изумлении воззрился на них. Он узнал Леонору Галигаи, свою супругу, и Марию Медичи, королеву-мать, свою любовницу.

— Мадемуазель, — сказала Леонора, — не тревожьтесь. Ваш отец вовсе не арестован, а вашей матери нет в этом дворце. Господин маршал солгал вам. Я его жена, а это — Ее Величество королева.

Жизель бросилась к ногам Марии Медичи.

— Взываю к вам, мадам, ибо этот человек преследует меня, — вскричала девушка.

— Следуйте за мной в Лувр, дитя мое, — промолвила королева. — Господин маршал уверил меня, что должен допросить вас в связи с вашей причастностью к заговору. Но я решила побеседовать с вами сама. Идемте!

Кончини молчал под испепеляющим взором Марии Медичи. Мгновение спустя королева и Жизель исчезли.

…Оставшись наедине с маршалом д'Анкром, Леонора Галигаи смело встретила его разъяренный взгляд. Женщина сознавала свою силу. О появлении соперницы в лице Жизели предупредила королеву именно Леонора — но она же могла одним словом примирить любовников. Кончини нуждался в ней. Он знал это. Однако известно ему было и другое: ради него Леонора пойдет на все.

— Что вы собираетесь сделать с этой девушкой? — пробормотал он.

— Сегодня вечером ее отпустят на свободу, — ответила Леонора. — Так нужно, ибо я рассчитываю с помощью этой особы проникнуть в самый центр заговора. Она уверена, что всем обязана мне, а, значит, выведет меня на главарей… Герцог Ангулемский, Гиз и Конде окажутся в моих руках!

— Что ж потом? — хрипло спросил маршал.

— Потом? — пожала плечами Галигаи. — Потом она умрет… так нужно! Но — слушай меня хорошенько, Кончино! — через четыре дня, не позже, умрет и король!

Кончини с ужасом взглянул жене в лицо, внезапно озарившееся светом любви.

— Тогда, — продолжала Леонора, — поскольку королевству необходим государь, поскольку Мария Медичи всецело принадлежит нам, поскольку герцог Ангулемский и Гиз с Конде очень скоро выйдут из игры, останется только один возможный король…

Ослепленный, оглушенный Кончини был не в силах отвести взгляда от женщины, для которой единственным смыслом жизни являлось его возвышение.

После секундной паузы Леонора Галигаи произнесла наконец голосом, дрожавшим от страсти и честолюбия:

— Этим королем, Кончино, будешь ты!

В Лувре Людовик XIII, юный король Франции, готовился к предстоящей в Медонском лесу охоте.

Облачившись в охотничий костюм, Людовик пересек галерею, окна которой выходили во внутренний двор королевской резиденции. Монарха сопровождали всего лишь двое дворян. У выхода его приветствовал Витри, капитан королевской гвардии.

Более никто не склонился перед королем в поклоне: здесь не было ни придворных, ни военачальников, ни прелатов. Высокомерный и печальный, он шествовал один, остро сознавая свою заброшенность. Ему было тогда чуть больше пятнадцати лет.

Со двора доносились веселые крики. Человек пятьдесят дворян, пышно разряженных и горделивых, громко смеясь и шумно переговариваясь, толпились вокруг своего властелина, который был в тысячу раз богаче и могущественнее монарха. Кончино Кончини, маршал д'Анкр с надменным спокойствием принимал почести, приличествующие лишь государю.

«Я слишком молод, — думал Людовик, — и слишком слаб. Терпение! Силы придут, и тогда…»

Даже мысленно он не осмелился закончить начатую фразу. Но когда Люин показал ему соколов, уже подготовленных к охоте, подросток решил, что в один прекрасный день пробьет час иной травли, в которой не нужны будут ни гончие, ни ловчие птицы. Вполне хватит одной доброй аркебузы — главное, чтобы не дрогнула рука!