Капитан Алатристе. Чистая кровь. Испанская ярость. Золото короля

Капитан в раздумье поглядывал на Сангонеру, по-прежнему сидевшего у стены.

– Что ж, если ты за него ручаешься, возьму твоего парня – разумеется, после того, как сам с ним потолкую… И на мулата взгляну. Но двоих мне мало.

Каюк завел глаза, припоминая:

– Есть и еще в Севилье испытанные и верные люди. Вот хоть Хинесильо Красавчик или Гусман Рамирес, у них хорошая закваска… Хинесильо вы наверняка помните – лет десять-пятнадцать назад, как раз когда вы здесь скрывались, он убил стражника, который прилюдно назвал его поносными словами.

– Помню, – подтвердил капитан.

– А если помните, то, выходит, не забыли, что он глазом не моргнет и не попятится, даже когда жареным запахнет.

– Странно, что его самого еще не поджарили.

– Он нем как рыба, только рыба эта – акула, а потому немного найдется желающих связываться с ним… Где обитает постоянно, не знаю, но вот что сегодня вечером он будет на бдении по Никасио – это точно.

– Это еще кто такой?

Хуан кратко ввел Алатристе в курс дела. Никасио Гансýа, как выяснилось, был одним из самых знаменитых севильских удальцов, грозой стражников, манной небесной для таверн, борделей и игорных домов. Случилось так, что на узкой улочке карета графа де Ньеблы обдала его грязью из-под колес. Никасио не стерпел обиды и не посмотрел на то, что вельможу сопровождали слуги и несколько друзей – таких же, как он, юных аристократов, – и, когда от резких слов перешли к делу, двоих уложил на месте, а самого Ньеблу ранил в бедро, так что выжил тот просто чудом. Немедленно налетела орава стражников и альгвасилов, началось следствие, и хотя сам Никасио не сказал ни слова, повесили на него еще несколько преступлений, в том числе – два убийства и нашумевшее ограбление ювелирной лавки на улице Платерия. В итоге завтра будет он удавлен гарротой на площади Святого Франциска.

– Так жалко, так жалко, – сокрушался Хуан, – для нашего дела он просто находка. Но ничего не попишешь – утром его казнят. Сейчас он в тюремной часовне, и туда, как положено, придут те, кто захочет выпить с ним напоследок и скрасить ему ожидание смерти. Красавчик и Рамирес – его закадычные друзья, так что там наверняка встретите обоих.

– Сейчас же отправляюсь в тюрьму, – сказал Алатристе.

– В таком случае кланяйтесь от меня Никасио. Я бы и сам сходил: попрощаться с приговоренным к казни – дело святое, но где уж мне соваться туда, при моих-то обстоятельствах… – Он замолчал и очень внимательно оглядел меня. – А что это за паренек с вами?

– Мой друг.

– Маловат еще вроде бы… – Хуан продолжал с интересом разглядывать меня, причем от его пытливого взора не укрылся и мой кинжал. – Неужто он тоже мешается в наши дела?

– Иногда.

– Славная вещица у него за поясом.

– Славная. И поверь, он ее не для красоты носит.

– Молодой, видать, да ранний.

Беседа, уже не представлявшая собой ничего особо интересного, потекла далее: капитан подтвердил свое обещание все уладить – с тем чтобы Каюк смог наутро безбоязненно покинуть свое убежище. Тут мы с ним и распрощались, употребив остаток дня на продолжение нашей вербовки, приведшей нас сперва в Триану, а потом в Сан-Сальвадор, где капитан имел разговор с мулатом Кампусано – огромным темнокожим верзилой, у которого и шпага-то была длиной с алебарду, – придя к благоприятным для него выводам. Таким вот образом к вечеру под знаменем моего хозяина числилось уже шестеро новобранцев: помимо Хуана Каюка, Сангонеры, Кампусано и очень волосатого мурсийца, горячо рекомендованного прочими его сотоварищами, примкнули к нам и еще двое солдат, прежде служившие на галерах: одного звали Энрикес Левша, другой, по имени Андресито, гордо носил кличку Пятьдесят Горячих, коей был обязан тому, что как-то раз получил именно это количество плетей; порку перенес он стоически, а сержанта, прописавшего ему сие снадобье, спустя небольшое время нашли на улице с перерезанным горлом. Возникли кое-какие подозрения, но одно дело – подозревать, а другое – знать наверное.

Не хватало еще трех-четырех, и, дабы завершить комплектование этой единственной в своем роде команды, Диего Алатристе решил вечером отправиться на проводы бравого Никасио, ожидавшего казни в королевской тюрьме. Но об этом, если позволите, будет рассказано особо и во всех подробностях, ибо Севильская королевская тюрьма заслуживает отдельной главы.

VI. Королевская тюрьма