Капитан её сердца

Это отвратительное чувство сжигало без всякой жалости, оставляя от лучших чувств Дина одни головешки и не давая им хоть как-то пробиться сквозь эту отвратительную зависть.

Да, Дин завидовал. Ненавидя себя за это, теряя себя в этом, но не в силах справиться с желанием то оказаться на месте Денниса, то свернуть ему шею за одни лишь те взгляды, что Tea в последнее время на него кидала. А еще постоянно старалась оказаться рядом, обратить на себя его внимание, прикоснуться к нему, вызывая в душе Дина такую ярость, какую он со времен родительского отречения не испытывал. Именно они тогда разбили его любовь без всякой жалости. Сейчас то же самое делала Tea — только медленно, продлевая пытку и словно бы получая от этого удовольствие.

Да, она знала, что делала, эта маленькая мисс Невинность. Никогда у Дина не поднимется рука на лучшего друга: слишком многим он был ему обязан и слишком дорожил его отношением. А Ден со своей стороны никогда не обидит Tea, поставив ее с ее дуростью на место: он относился к ней с какой-то братской нежностью и отличался просто убийственной терпеливостью. Вряд ли, конечно, Ден, добившись Мелиссы, о которой мечтал полтора года, мог заинтересоваться Tea, которая двенадцать лет была у него под боком, но так и не превратилась в его девушку, но чем черт не шутит? Дин же амебу Мелоун тоже пустым местом считал, пока не присмотрелся повнимательнее. A Tea уж всяко была лучше Мелиссы, и если Ден вдруг это поймет…

— Опять благоверного без присмотра оставила? — язвил Дин, вылавливая одинокую Мелиссу в коридоре и прикрываясь ей, как щитом, в этом откровенном бреду, затеянном Tea. — А ну как уведут, пока ты тут ушами хлопаешь?

Глупо и подло, конечно, было так поступать, но что Дин еще мог?

Мелисса-то с Деннисом вроде как не думали расставаться, и она имела полное право требовать от него внимания исключительно к собственной персоне. Дин себе позволить подобного не мог.

Наверное, если бы Мелисса хоть раз рассмеялась ему в лицо, Дин бы успокоился на этот счет. Но в ее глазах всякий раз появлялась озабоченность, и она, хоть и отшивала Дина остроумной фразой, все же следовала его совету и отправлялась разыскивать Денниса. Значит, тоже опасалась неприятностей. И это только подливало масло в огонь.

Пожалуй, самым простым в данной ситуации было поговорить по душам с Деннисом и выяснить, что он сам думает о неожиданном интересе к нему Tea, да вот беда: понял это Дин уже тогда, когда не мог гарантировать лучшему другу безопасности при этой беседе. Одного неловкого слова могло хватить, чтобы Дин сорвался и навсегда расплевался еще и с ним, а Ден был мастером выводить его из себя. Слишком хорошо знал. И умел использовать его слабости.

Кажется, Дин сам себя загнал в угол. Объясняться с Tea было бессмысленно: чересчур далеко зашли ее чудачества, чтобы Дин нашел повод извиняться. Требовать от Денниса не общаться с Tea он не мог: не было у него такой власти над товарищем, а потерять еще и его казалось сейчас полнейшей катастрофой. Дин бесился от этой безысходности, понимая, что само ничего не уладится, но не зная, что ему делать. Он должен был вернуть Tea. Любой ценой: без нее вообще уже ничего не хотелось. Не мог он смотреть, как она улыбается другому, когда для него уже несколько недель не улыбалась. Не мог выносить ее безразличие: от него хотелось завыть и что-нибудь сломать. Не мог дышать, когда его неожиданно накрывало мыслью, что так теперь и будет. Всегда. Потому что Tea разочаровалась в нем так сильно, что перестала любить. Такое бывает, Дин испытал это на себе, когда родители сказали, что он их недостоин. И разве не то же самое он сказал Tea? И разве не бросил ее после этого, разбитую и раздавленную, как бросили его родители? Одна кровь. И та же самая безжалостность, способная только причинять боль и смешивать с грязью.

Это осознание не только потрясло Дина, но и напугало его до глубины души. Нет, дьявол побери, он не хотел походить на родителей! И не желал, чтобы жертвой его слабости становилась Tea — только не она с ее чистотой и совершенно невероятной сердечностью! Пусть даже не простит, но хоть не мучается из-за такой твари, как он! Не заслужила она этой боли! И Дин будет последним подонком, если не освободит ее от нее!

Он отловил Tea после уроков у лестницы, ведущей в радиорубку. Что она забыла именно в этом месте, Дин не позволял себе думать, иначе рисковал поддаться ревности и в очередной раз наговорить гадостей. А ведь готовил совсем другие слова. И должен был наконец сказать именно их.