Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

Разбирать и осматривать груз на санях начали, светя себе немецкими фонарями, сразу же и там же. В сугробы вокруг саней летели обломки самолета: исковерканные, перекрученные, изъеденные ржой от долгого лежания под открытым небом, негодные ни на что кроме сдачи в утиль. Не участвовали в досмотре груза Жох и Попов — они копали листами самолетного железа для старшины зимнюю могилу. Они старались вырыть поглубже. Мерзлую землю не проковырять, но хотя бы докопаться до этой земли.

— Товарищ капитан, — позвал Лева, — посмотрите! Ящик.

Под словно изжеванными останками двигателя сержант обнаружил металлический ящичек, закрытый на небольшой замок.

— Пока его в сторону, ничего не делаем, смотрим дальше, — распорядился командир.

Дальше ничего любопытного не встретилось. Тогда, оставив железо в снегу, они погрузили на очищенные сани ящик и связанного, бесчувственного пленника. Толкать почти лишенные тяжести сани было не тяжело. Освещая себе путь фонарями, они держались немецких лыжных и санных следов, не до конца заметенных пронесшимся снегопадом.

Дошли быстро. Палатку немцы разбили вблизи большой прибрежной поляны, на соседней опушке. В палатке и около нее никого не обнаружили, как и предполагали. А, как убедились позже, никого и не могло быть. Девять спальных мешков, девять зубных щеток, девять рюкзаков сошлось с восемью убитыми немцами и одним взятым живьем.

Над замком принялся колдовать, конечно, Жох.

— Откроешь? — спросил его Шепелев.

— Об чем речь! По крайности дужки с корнем вырву. Но хочется сработать чисто. Хотя, признаюсь, и не напарывался на такую конструкцию, — ответил вор, разогревая промерзший, обледеневший замок пламенем зажигалки. На палаточный пол стекала веселыми весенними каплями влага.

— Если найдете проволоку или инструментарий, засылайте мне, — добавил Жох.

Остальные пока подвергали палатку обыску. Командир разглядывал вещи, изъятые у убитых немцев. Обычный набор. И среди них, как и в палатке, никаких жетонов, удостоверений, бумаг, могущих указать на принадлежность к стране и тем более ведомству. На то, что странный лесной отряд заброшен из Германии, указывал лишь язык да оружие. Но германского оружия и у финнов полно. Вещи, обертка продуктов и даже папиросы не маркированы. Люди из ниоткуда.

— Товарищи, — обратил на себя внимание Попов. — Термос, — он понюхал пар, поднимавшийся над открытым термосным горлом. — С кофе. Хотите?

— Хотим, Поп, — первым откликнулся Леня-Жох. — Пускай по кругу. Ты чего покрепче там пошукай. Победу вспрыснуть надо.

Шепелев заметил, что вор находится в приподнятом состоянии. Его стихия: разбор захваченного добра, предвкушение от вскрытия железного ящика.

— Товарищ Попов, — сказал командир, принимая от Левы найденную в одном из рюкзаков карту, — давайте, сообразите нам поесть.

— Немецкое готовить? — уточнил Попов. — У них еды тут полно.

— Как хотите.

Это уже становится смешно, подумал капитан, глядя на карту. Третья по счету из одного рассадника. Где их раздают? Значит ли это, что немцы сотрудничают с финнами и не со своей, а с их территории были заброшены сюда?

— Капитан! Ну-ка, погляди! — Хромов перебрался, переступив через бесчувственного пленника, к Шепелеву. Палатка была просторная и высокая, заставляла лишь чуть пригибать голову. — Что скажешь? Возьми.

— Ты не по адресу. Лева! — и командир бросил сержанту Когану таблетки в бумажной упаковке с напечатанным на ней мелким шрифтом словами. — Переведи, что там написано.

Лева перевел, не затрудняясь:

— Главное медицинское управление СС. Аспирин.

— Опа! — торжествующий возглас Хромов сопроводил славным толчком в плечо.

— Ну, молодец, молодец, — покачнувшись, похвалил капитан, — чего сказать. Только потише радуйся. А вот тот фашист, кто нарушил приказ, и прихватил с собой из дома пилюли, вот он — не молодец. Выдал команду с головой. Выходит, мы эсэсовцев разгромили, очень любопытно.

— Ты понимаешь, капитан, с чем мы вернемся?! — голос Хромова вибрировал от ликования. — Это ж докажет, что немцы нарушают мирный договор. Подло вмешиваются. Не добровольцы, не частники, а на уровне СС. Значит, с соизволения гитлеровской верхушки. Да самого товарища Берия должно заинтересовать! А фашист у нас разговорится, распоется чижиком. Здесь у меня уже заговорит. Обещаю, что заговорит. Не таких ломали.

Хромов расстегнул фуфайку. Он уже снял с себя белую маскировку и скинул полушубок, — внутри немецкого жилища было тепло. Такие палатки, как эта, называют арктическими, ее стенки и пол не продуваемы и утеплены пухом. Жаль будет, подумал командир, оставлять здесь столь ценную вещь.

— Эй, товарищи командиры! Готово! Фуфло, дешевка, старухам на сундуки такие вешать, — объявил Жох, выдергивая из дужек сдавшийся замок.

— Крышку не трогай! — приказал капитан.

— Да не тупой, — вор кинул замок в угол палатки. — К херувимам пока рановато.