Капитан Перережь-Горло. Западня

Ида, бросив взгляд на Фуше, вышла из комнаты. Мерсье последовал за пей, и панель задвинулась.

Таким образом, в комнате, зеркальные стены которой недавно отражали столь многочисленные и страстные эмоции, осталось всего трое. И Фуше, опытный кукловод, тут же начал манипулировать человеческими жизнями, словно марионетками.

— Ну? — спросил он Шавасса, убедившись, что оба офицера и дама удалились. — Что именно произошло здесь, что заставило Левассера потерять голову?

— Гражданин министр, клянусь, это не моя вина! Уверяю вас, я часто говорил, что парень спятит, если время от времени не будет забывать о делах и заниматься женщинами. Но, честное слово, я не догадывался, что эта шлюшка забавляется, пробуя свои трюки на нем!

— И я тоже! — кивнул министр. — Если даму это забавляет, то она может путаться хоть со всей Великой армией. Но если она использовала его, чтобы выведать мои секреты…

— Гражданин министр, Левассер именно это и сказал, перед тем как спустить курок! Он заявил, что ей больше не удастся выдавать ваши планы.

— Ну-ну! Что еще?

— Самое странное, — продолжал Шавасс, гримасничая под носовым платком, — что этой строптивой бабе действительно нужен Бержерак. Не то что она влюблена в него по-настоящему, но ее тщеславие задето, потому что в любовных делишках Бержерак предпочитает другую, а она этого не может вытерпеть.

— В любовных делишках… Вы имеете в виду жену заключенного?

— Вот именно, гражданин министр.

— Да, этого и следовало ожидать! Но я терпеливо жду, капрал Шавасс, чтобы услышать о происшедшем.

— Так слушайте! Эта кокотка прибежала вниз вне себя от волнения и потребовала видеть Бержерака, заявив, что ее послали вы.

— Так я и думал. Продолжайте.

Алан Хепберн стоял у стола, напрягая все чувства и надеясь получить ответ на вопрос, терзающий его ум и сердце.

Была ли какая-нибудь возможность, что Ида солгала ему, говоря о Мадлен? В том, что Мадлен вернулась в Париж, не было бы ничего необычного — ведь здесь была ее родина, куда же еще она могла отправиться? Но все остальное…

— Ну, — продолжал Шавасс, разведя руками, — мадам де Сент-Эльм ворвалась в Зеркальную комнату и разыграла сцену, словно лучшая актриса из «Комеди Франсез». Она заявила, что очень удивилась, узнав об аресте Бержерака. Но он, не будучи дураком, рассмеялся ей в лицо. Тогда она стала клясться, что не выдавала его и что это сделала его жена, которая была французской шпионкой…

— Что его жена была французской шпионкой?!

Фуше хвастался, что его ничто никогда не может удивить. Все же Алан, внимательно наблюдавший за ним, заметил изумленную интонацию, с которой тот произнес слово «жена». Правой рукой Алан вцепился в стол в мучительной надежде, подобной острой боли.

— Не знаю, что за игру мог играть Бержерак, — бубнил Шавасс, — по, верите или пет, он клюнул на болтовню, что его жена была французским агентом и вышла за него замуж только для того, чтобы шпионить за ним. Бержерак сказал, что ему говорил об этом кто-то по имени Эрроп… Эрроп…

— Быть может, лорд Хэрроуби? Британский министр иностранных дел в период, когда Каслри был отстранен?

— Совершенно верно, гражданин министр! Эрропи!

— Заключенный заявил, что лорд Хэрроуби говорил ему это?

— Как бы то ни было, так Бержерак сказал потаскушке! Он поклялся, что оставил жену из-за этого.

Министр полиции резко повернулся с видом мстительного Мефистофеля:

— Что это значит, месье Хепберн?

— Что именно? — осведомился Алан.

— Вы сказали все это мадам де Сент-Эльм?

— Да!

— Почему?

— Потому что я сам верил в это, покуда несколько секунд назад не увидел вашу физиономию! Теперь я не так уверен. Скажите, папаша Сатана, Мадлен действительно французский агент на службе у вас или вашего министра иностранных дел?

— Послушайте, месье Хепберн, — промолвил министр полиции, залезая в карман за табакеркой, что, как уже говорилось, являлось зловещим признаком. — Не знаю, чего вы надеетесь достичь подобной стратегией. Но твердо знаю в результате личной проверки безошибочным способом, что ваша жена является британским агентом, который несколько лет помогал вам в вашей деятельности…

— Господь всемогущий!

— Театральными эффектами вы тоже ничего не сможете добиться, месье Хепберн. Если вы по-прежнему отказываетесь помочь нам и предпочитаете, чтобы завтра утром ваша жена первая предстала перед расстрелыюй командой…

— Значит, Мадлен здесь, в этом доме? Она была здесь все время?

— Да, она здесь.

— И вы считаете ее британской шпионкой?

— Да, и предупреждаю вас, что, если вы зайдете в вашем притворстве слишком далеко и принудите меня доказать правду своих слов тем, что ее казнят у вас на глазах, я готов отдать соответствующие распоряжения.

— Стойте! Выслушайте меня! Ради бога, подождите!

— Нет, друг мой, я не стану ждать. Признаете ли вы, что ваша жена британская шпионка? В последний раз: да или нет?