Капитан Перережь-Горло. Западня

— Ну хорошо! — Он снова посмотрел на Мадлен. — Теперь, миссис Хепберн, что касается ближайшего будущего…

Мадлен не была кокеткой — напротив, она относилась к искусству кокетства с глубоким презрением.

— Мистер Хоупвелл, — заговорила она, — вы и ваша жена проявили себя нашими друзьями в такой момент, когда не многие осмелились бы на это, ибо императора страшатся все. Я не могу выразить свою благодарность должным образом, так как не обладаю даром красноречия.

Подбежав к нему, она вцепилась в лацканы его камзола.

— Но, пожалуйста, верьте, что я люблю вас обоих и говорю это совершенно искрение!

Мистер Хоупвелл молча уставился в пол. После паузы он осторожно освободился от рук Мадлен, шагнул назад и откашлялся.

— Миссис Хепберн, я не стану притворяться, что мне нравится происходящее здесь. Мое положение более двусмысленное, чем вы думаете. Только два дня назад мне нанес личный визит сам император…

— Ну еще бы! — с презрением воскликнула его жена. — Он пытался произвести на тебя впечатление. Надеюсь, ты не позволил Бонн пустить тебе пыль в глаза?

Гидеон Хоупвелл, подошедший ко второму окну, чтобы отодвинуть занавесы, резко повернулся, освещенный лучами солнца.

— Как жена дипломата, дорогая моя, ты обяжешь меня, если не будешь публично именовать императора Франции «Бонн».

— Как вам будет угодно, мистер Хоупвелл. Но я хотела спросить…

— Боже мой! — перебил ее муж, увидев в алькове Иду де Сент-Эльм, что возмутило его чувство приличия. — Эта женщина все еще в постели! Мы не можем оставаться здесь, Люси. Нам нужно сразу же спуститься вниз.

— Гидеон, любовь моя, мы не можем никуда спуститься и должны сидеть тихо, как мыши, пока из трактира не приедет экипаж за миссис Хепберн. Обитатели дома в любой момент могут обнаружить связанного слугу, которому не давали снотворное! — Однако, увидев выражение лица мужа, миссис Хоупвелл перестала возражать. — Ладно, подожди минутку!

Подобрав тяжелые атласные юбки, она подбежала к алькову и задернула золото-голубые занавесы.

— Вот так! — торжествующе воскликнула женщина. — Теперь вид этой злополучной особы не будет оскорблять твою пресвитерианскую[63]благопристойность. Так что ты начал говорить об императоре?

— Я ненавижу его тиранию и милитаризм так же, как и мистер Джефферсон, — признался мистер Хоупвелл. — И все же в этом человеке что-то есть.

— Естественно, — фыркнула миссис Хоупвелл, — иначе он не стал бы императором. К тому же у него очень красивые глаза. Но знаешь, что я о нем думаю?

— Ты предубеждена против императора, любовь моя, потому что он считает женщину низшим существом, достойным того, чтобы на него смотрели, но не слушали.

Взвизгнув, миссис Хоупвелл подпрыгнула, сжав кулачки.

— Мадам, умоляю вас не забываться!

— По-моему, — воскликнула миссис Хоупвелл, — твой император — мерзкий маленький человечек, который все время играет роль!

— Играет роль?

— Да! Постоянно!

— Мне могут не нравиться его принципы, Люси, но я не могу отказать ему в искренней вере в них. Он предан своему народу и особенно своей Великой армии, которая кажется мне весьма неплохой компанией.

— Вот именно! — крикнула миссис Хоупвелл. — Эти люди слишком хороши для него, хотя большинство из них его обожает. Но помоги Небо этому оловянному божку, если они когда-нибудь поймут, что ему наплевать на всех, кроме самого себя и своих драгоценных родственников! А так как ты, Гидеон, как будто окончательно склонился на его сторону…

— Склонился на его сторону? — отозвался эхом мистер Хоупвелл, и атмосфера в комнате стала угрожающей.

Он стоял у дальнего окна, подняв руку к занавесу, краска отхлынула с его лица. Мадлен, наблюдающая за ним с взволнованно колотящимся сердцем, ощущала присутствие сил, природу которых она не могла понять.

— Миссис Хепберн, — обратился к ней мистер Хоупвелл, — вам известно, почему меня послали в Булонь повидать императора? Нет? А тебе, Люси?

— Конечно нет! Ты всегда все держишь в секрете, поэтому…

— Миссис Хепберн, — продолжал американский посланник, — в начале этого месяца наш Государственный секретарь мистер Мэдисон[64]получил сообщение от президента Джефферсоиа, суть которого я должен был довести до императора. Я цитирую это сообщение слово в слово: «Учитывая характер Бонапарта, мне кажется необходимым сразу же дать ему понять, что мы не намерены выслушивать его приказания».

Гидеон Хоупвелл облизнул губы.

— Мы маленькая нация, миссис Хепберн, хотя, возможно, мы когда-нибудь окажемся на равных с владыками земного шара. Однако пока что наша страна неплотно населена и не слишком сильна. Но смысл послания мистера Джефферсона очень прост: «Угроз мы не потерпим — нападайте на нас, если осмелитесь». Вот этот смысл я и должен был донести до главы самой могущественной военной державы в мире, и должен добавить, что я с удовольствием высказал это ему в лицо.

После томительной паузы Мадлен снова подбежала к Хо-упвеллу:

— Вы не должны вмешиваться в эту историю! Я не позволю! Я сразу уйду отсюда, или вы можете уехать! Покуда вы не выдадите Алана, они не убьют его…