Капитан Петко-воевода

В уставе отряда, одобренном 23 апреля 1873 года, можно прочесть параграфы, которые и сегодня, по прошествии более ста лет, поражают своей политической широтой и большой человечностью. «В члены отряда, — читаем мы в параграфе 5-м устава, — принимаются все христиане, и делятся они на три группы: тех, кто будет сражаться с оружием в руках, тайных агентов и лиц, которые будут оказывать отряду материальную поддержку». Это означает: никаких различий между греками и болгарами! И те и другие порабощены, поэтому и те и другие — братья. Далее, в параграфе 6-м нас поражает демократичность организации, где и на обычных и на чрезвычайных заседаниях решения принимаются большинством голосов, из которых председателю принадлежат два голоса!

Человек, который может обладать неограниченной властью, добровольно передает власть в руки большинства посредством составленного им же самим устава, и это дает нам возможность оценить все его величие. Небезынтересно отметить, что в параграфе 6-м устава мы впервые в гайдуцком документе встречаем столь распространенное в наше время слово «заседание».

Любопытны также наказания, которые предусматривались для членов отряда: «голодный арест» на 24 и 48 часов», «восьмичасовое ношение тяжелой поклажи», «исключение из отряда». И последнее, самое тяжкое наказание — «смерть» — тому, кто посягнет на жизнь товарища. Смертью караются также вражеские шпионы, те, кто борется против отряда с оружием в руках, а также любой «мучитель народа, и если несколько сел пожалуются на него, что он действительно тиран, то его также надлежит покарать согласно этому параграфу», к какой бы народности он ни принадлежал.

Повстанцы угрожали туркам смертью, турки отвечали тем же, и потому весь 1873 год они усиленно преследовали Петко-воеводу. 16, 17 и 18 января, а затем 22 февраля на горе Чандырдаг, в окрестностях Эноса, Капитан Петко всего лишь с пятнадцатью храбрецами отразил натиск ста двадцати турок. Вслед за этим последовали кровавые битвы 23 апреля на горе Курт-буджак (неподалеку от города Кешан), 3 августа у реки Мангаз (окрестности Димотики), а двадцатью днями позже в горах Келебегдаг, возле Гюмюрджины. Петко-воевода был окружен отрядом, которым командовал черкес Андуп Эффенди, и хотя у Капитана еще не зажила рана, он сумел спасти отряд, вывести его из поистине отчаянного положения.

Непрестанные преследования и битвы продолжались всю первую половину 1874 года, с той лишь разницей, что теперь к полицейским отрядам присоединились войсковые подразделения, так что в каком бы месте ни появился Петко, его всюду подстерегали преследователи. Один раз в мае и дважды в июне отряд был вынужден биться не на жизнь, а на смерть с крупными воинскими силами в Димотикской околии, затем — с башибузукской ордой в окрестностях Кырджали, а 30 июня он вновь столкнулся с отрядом регулярной армии неподалеку от Гюмюрджины. Все это — на протяжении одного лишь месяца! Иными словами, гайдуцкий отряд за тридцать, примерно, дней из окрестностей Димотики перешел в Кырджали, оттуда — в Гюмюрджину, чтобы потом вновь появиться поблизости от Димотики, а еще через несколько дней оказаться возле Дедеагача и совершить там беспримерное по дерзости нападение на Дедеагачскую железнодорожную станцию.

Если нанести на карту все эти «зигзаги» маршрута, проделанного отрядом в июне 1874 года, то станет ясно, что уже сами по себе такие переходы — в среднем по 30 км в день (да еще каждый день!) — это подвиг, достойный восхищения не меньше, чем боевые подвиги гайдуков.

Нападение на Дедеагачскую железнодорожную станцию, когда столько сил было потрачено в сражениях и походах, было более чем смелым предприятием, которое, как мы увидим впоследствии, едва не стоило жизни всем членам отряда.

Это нападение было вызвано возмутительным об ращением начальника станции, немца по фамилии Гумберт, с рабочими железной дороги Дедеагач — Фере. Гумберт обращался с ними хуже, чем со скотиной, осыпал бранью, часто пускал в ход кулаки, принуждал работать даже в праздники, а при расплате норовил обсчитать их и положить побольше в свой карман.

Бесправные рабочие несколько раз жаловались воеводе, тот, по своему обыкновению, послал сначала немцу письменное предупреждение, немец в ответ только рассмеялся и в присутствии рабочих обозвал Капитана «мазуриком». Капитан не хотел и не мог проглотить эту обиду, и в один знойный июльский день гайдуки окружили Дедеагачскую железнодорожную станцию, а Петко собственной персоной явился в кабинет Гумберта. Увидев перед собой тех самых «мазуриков», над которыми он так издевался, надменный немец затрясся, как в лихорадке, поднял руки и стал ждать решения своей участи. За издевательства над рабочими-болгарами Гумберту было приказано уплатить штраф в 450 лир. Помимо того, немец поклялся, что отныне будет по-человечески относиться к своим рабочим, иначе — пригрозили гайдуки — ему несдобровать, как уже было со многими более важными и гордыми особами.

Весть о нападении на станцию в тот же день по телеграфным проводам донеслась в Стамбул и Адрианополь.