Капитан Петко-воевода

Железная дорога принадлежала барону Гиршу и была частным предприятием, а ее служащий Гумберт — подданным великой державы, и потому случившееся с ним говорило о неспособности властей обеспечить безопасность иностранных подданных. Высокая Порта была в ярости! Причем с полным на то основанием. Подумать только! На протяжении стольких лет местные власти не могут справиться с одним мятежником, даже если он и зовется Капитаном Петко. Вали-паша приказывает во что бы то ни стало одолеть гайдука и смыть, наконец, нанесенное империи публичное оскорбление.

На следующий же день после нападения на железнодорожную станцию Вали-паша прибыл туда во главе двухтысячного отряда регулярных войск. Все каймакамы и карагалары в окрестностях Эноса, Димотики и Гюмюрджины были по боевой тревоге подняты на ноги, из всех сил в погоню за «разбойником» были высланы отряды башибузуков. Христианские села подверглись страшному террору. Угрозами, насилием турки пытаются заставить их жителей указать, где скрывается мятежник. Вновь обещана награда в пять тысяч лир тому, кто поможет схватить Петко живым или мертвым.

Этот настоящий военный поход под командованием самого Вали-паши продолжался несколько недель с небывалой еще настойчивостью и ожесточением. В горах была прочесана каждая пядь земли, каждый кустик, каждое дерево, в селах и на пастбищах было установлено неусыпное наблюдение за всеми хлевами, сараями, подвалами, сеновалами, пастушьими хижинами.

Взбешенный жестоким нагоняем из Стамбула, Вали-паша сорвал злость на карагаларах и каймакамах, не сумевших поймать «разбойника», и приказал им пешком преследовать гайдука, чтобы «понабраться ума-разума». Эносский каймакам Тахир-бей счел этот приказ шуткой и предстал перед Вали-пашой верхом на лошади, чем привел пашу в такое неистовство, что тот на глазах у трехсот человек ударил Тахир-бея хлыстом.

Вне себя от стыда и обиды Тахир-бей принял поистине чудовищное решение: сжечь, сравнять с землей Доган-Хисар, родное село Капитана, а жителей истребить всех до единого. Намерение Тахир-бея стало известно воеводе на следующий же день. Не желая стать причиной гибели родного села, он молниеносно составил план, как предотвратить беду.

По приказу Капитана его отряд в полном составе занял Шейнар-Курусу — лес в окрестностях Доган-Хисара. Четники отыскали чье-то стадо, закололи на глазах у пастуха вола, а затем Петко написал в соседнее село, некоему Ибидаа, записку, в которой попросил, чтобы тот прислал ему с пастухом соли и хлеба.

Пастух не поверил своим ушам.

— Да ведь село кишмя-кишит турками! — предупреждает он. — Налетят, всех до одного перебьют вас.

— Ступай, куда велено! — крикнул на него воевода. — И пускай налетает, кто хочет! Лучше пасть в бою, чем сдохнуть с голоду!

Делать нечего — пастух, захватив с собой воловью шкуру, отправился в путь и передал Ибидаа записку от Петко. Не прошло и нескольких минут, как турецкая воинская часть уже знала, где находится Петко и чего он хочет. Вали-паша был на седьмом небе от счастья, что след «разбойника» наконец-то найден! Немедленно последовал приказ: выступить к Шейнар-Курусу, бесшумно оцепить лес со всех сторон. После того как кольцо осады сомкнулось, преследователи принялись прочесывать лес из конца в конец. Ружья были наготове, а сам Вали-паша со свитой каймакамов, сидя на опушке, ожидал исхода операции.

Лес был прочесан, обшарен каждый куст, но гайдуков нет, как не бывало!

— Осмотреть деревья! — приказал Вали-паша.

Вновь двинулись цепи преследователей, на этот раз оглядывая крону каждого дерева, но и на этот раз кроме птичьих гнезд ничего не высмотрели. Только несколько диких зверей выскочили из нор, всполошив турок — и все. Ни Петко, ни гайдуков…

Потеряв самообладание, Вали-паша сначала было вновь разбушевался, а потом собрал вокруг себя приближенных и местных заправил и принялся обсуждать создавшееся положение. Все были единодушны: негде гайдуку быть, кроме как в лесу, и раз нету его ни на земле, ни на деревьях, значит, укрылся он со своими людьми где-нибудь под землей, а посему следует поджечь лес, и тогда воевода-невидимка волей-неволей вынужден будет показаться.

Затребовали по телеграфу дозволение из Стамбула, оно не замедлило, и вскоре лес действительно заполыхал со всех сторон. Пожар был невиданный и неслыханный. Полыхали ветки, трескались от жара стволы деревьев, исчезая в море огня. Столбы дыма вздымались до самого неба, затянули его черной тучей, а Вали-паша со своей свитой сидел на соседнем холме и ждал, когда гайдуки, не выдержав, выскочат из огня.

Вооруженное оцепление из башибузуков, солдат и по лицейских стояло, наставив на огонь ружья, но кроме животных, в паническом бегстве спасавшихся от пожара, никто больше из леса не показывался. Три дня горел вековой лес, пока не сгорел дотла. Остались от него только груды пепла, да зловещими головнями торчали обугленные стволы, но нигде — ни на земле, ни под землей — ни одного гайдука не оказалось, и посрамленные вояки молча повернули туда, откуда пришли.