Читаем Капитан Петко-воевода полностью

Незаметно пролетела обычная для Южной Фракии мягкая зима, и когда деревья и кустарники покрылись густой листвой, отряд Петко вновь появился в Родопских лесах. И сразу же за ним в погоню бросились карательные турецкие отряды. Карагалары Ференской и Дедеагачской околий, где действовали гайдуки, получили строжайший приказ настичь и уничтожить «кучку разбойников», нарушающих тишину и порядок в упомянутых околиях. Дважды в течение июня — первый раз в селе Ханджасе, второй — у села Дуралкьой — преследователям удавалось настичь Петко и завязать сражение, но оба раза Петко сумел уйти невредимым. В августе на горе Чобандаг, у села Исьорен, вновь произошла кровавая битва между гайдуками и их преследователями. 5 сентября битва возобновилась, можно сказать, на том же самом месте, но, к счастью, юному воеводе и на этот раз удалось отбить турок и уйти дальше в горы. Вслед за этими, неудачными для турок, сражениями на несколько месяцев наступило затишье, преследователи потеряли следы Петко, а он, вместо того чтобы свернуть знамя и распустить людей, все продолжал бродить по голым горным вершинам и утесам. Это — ошибка, за которую молодые, самонадеянные гайдуки вскоре дорого поплатились: 6 января 1863 года турецкий отряд в составе 130 стражников и башибузуков окружил их у села Исьорен Эносской околии. Зажатый в железном обруче, отряд Петко отважно сражался, но сто тридцать ружей и пистолетов обрушили на них смертоносный огонь. Двое из девяти гайдуков пали уже в самом начале схватки. Сам воевода был тяжело ранен в ноги. Трое его сотоварищей — Петко Радев из села Калайджи-дере, по прозвищу «Кючук» Петко (Петко Маленький) — в отличие от «Большого» Петко, воеводы; Комню Стоянов из Доган-Хисара и Стоил Атанасов из Исьорена — тоже получили серьезные ранения. Трем непострадавшим гайдукам удалось прорвать кольцо и уйти, четверо же раненых, в том числе и воевода, после короткой рукопашной схватки попали в руки врага.

Буйная радость охватила карагаларов, и они постарались, чтобы об этой их кровавой победе узнали все от мала до велика. Музыканты и барабанщики сопровождали конвой с пленниками до самого Гелибола, резиденции правителя округа, собирая толпы зевак во всех селах, через которые пролегал путь вооруженного шествия.

Для турецких властей поимка воеводы — победа, торжество, а для бесправного, угнетенного христианского населения — страшная весть, от которой сердца людей замирают в ужасе и тревоге. Особенно тяжело ударило это известие по многочисленным ятакам воеводы Петко, которым оставалось только молиться, чтобы небо дало пленникам силу и твердость и не навлекло беды и на их головы.

Пока ятаки терзались мрачными предчувствиями, раненого Петко по приказанию гелибольского паши поместили в военный госпиталь. Главный врач получил распоряжение лечить Петко как можно лучше, чтобы тот предстал перед судом целым и невредимым. Тем временем полицейские власти разослали по всем селам Гелибольского санджака (округа) сообщение о том, что разбойник Петко, наконец, схвачен, и если кто имеет на него жалобы, пусть изложит их суду. И хотя никаких жалоб не поступило, потому что Петко ни на кого не нападал, никого не грабил, это не помешало турецкому военному суду вынести Петко и его товарищам суровый приговор и заточить их в Гелибольскую тюрьму.

Петко сделал вид, будто покорился суровому приговору, но едва раны его затянулись, как он стал обдумывать план побега и не только для себя, но и для всех двадцати трех узников, томившихся вместе с ним. Он был моложе всех, ему не исполнилось еще и девятнадцати, но его гайдуцкая слава проникла даже в стены гелибольской тюрьмы, и потому все охотно подчинились его указаниям, как следует готовить и осуществить побег. С помощью обломка тесла и какого-то скребка узники начали рыть туннель под стенами своей темницы. Рыли все, день и ночь, не покладая рук, с усердием и надеждой, принимая все меры предосторожности. Наконец пришел час, подкоп был готов. Оставалось лишь дождаться вечера, чтобы осуществить долгожданный побег. Время текло мучительно медленно, нервы были у всех напряжены до предела, и поэтому, когда в коридоре раздался тяжелый топот сапог, все разом вскочили на ноги. Лязгнул замок, отворилась дверь, и в камеру вошел комендант тюрьмы собственной персоной в сопровождении нескольких жандармов и кузнеца, нагруженного цепями. Пересыпая свою речь бранью, комендант объявил, что заговор раскрыт, приказал отобрать инструмент, а виновников заковать в цепи. Затем ласково похлопав по плечу одного из узников, молодого грека, осужденного за кражу, он сообщил, что именно от этого верного слуги султана власти своевременно узнали о готовящемся побеге.

Когда после этих слов кузнец подошел к Петко, готовый набросить ему на шею оковы, ловкий и сильный гайдук выхватил у него из рук тяжелую цепь и с силой швырнул ее в голову предателя. Удар был могуч, но не слишком точен, цепь обрушилась не на грека, а на самого коменданта, который тут же упал бездыханным!

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Болгария»

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза