Капитан Риччи (СИ)

Мэри-Энн сжала зубы, чтобы не выругаться грязно и совершенно неподобающе такому холоднокровному с неизменно безукоризненными манерами человеку, как она.

– Уладим этот вопрос на месте, – сказала она самым ледяным тоном, чтобы Толли не подумал больше поднимать эту тему.

«Все равно Карибское море стало слишком тесно для нас двоих», – подумала она.

– Проложить курс на Тортугу, капитан? – негромко и почтительно спросил ее Фареска.

– Нет, – качнула она головой. – Мы не можем появиться на Тортуге с пустыми руками. Но курс все равно прокладывать тебе.

Фареска кивнул и опустил глаза.

Мэри-Энн не испытывала к нему презрения – в своей жизни ей случалось совершать поступки и более мерзкие, и она все еще испытывала уважение к себе – но не испытывала и сочувствия. Он сам выбрал свою судьбу.

***

Ванная комната капитана Уайтсноу оказалась просто чуланом с большой деревянной бадьей, наполняемой морской водой, но все же это была возможностью помыться.

Риччи скинула одежду первой и залезла в теплую воду.

– Томпсон и Фареска истекают слюнями при виде тебя, – сказала она, глядя краем глаза, как раздевается Юлиана.

– Хочешь сказать, я понравилась твоим друзьям?

– Они мне не друзья! Просто два идиота, которые со мной на одном корабле. Но только слепой не заметит, как они на тебя пялятся.

– Мужчины, что поделать, – вздохнула Юлиана. – Они ужасно надоедливы! Ненавижу их!

– Серьезно?! – Риччи даже подпрыгнула в ванне. – Так тебе не один из нас не нравится?

– Я здесь не для того, чтобы искать кавалеров! – фыркнула Юлиана.

– А для чего? – полюбопытствовала Риччи.

– Чтобы убить губернатора, конечно!

Риччи была уверена, что Юлиана сказала об этом Уайтсноу лишь для того, чтобы точно поступить на корабль.

– И как ты собираешься это сделать? – спросила она.

– Научусь фехтовать и… Кстати научишь меня, Риччи?

– Не то, чтобы я…

«Сама хорошо дралась».

– Пожалуйста! Очень тебя прошу!

– Хорошо.

«Поставить руку не так уж сложно, а потом скажу, чтобы приставала к Томпсону. Или Фареске. Или Уайтсноу».

– Спасибо тебе огромное!

***

– Вы прекрасны, мa сheri! – проворковал Томпсон.

– Вам очень идет, мисс О’Брайт, – смущенно отводя глаза, сказал Фареска.

Риччи хмуро взирала на открывшуюся картину.

Юлиана была одета почти так же, как обычно одевалась Риччи, хотя на ней, надо признать, брюки с рубашкой сидели гораздо лучше. Но и на самой Риччи костюм после подгонки перестал висеть, как на вешалке. Так что разница была только в том, что Юлиана не носила куртки, а повязывала длинный передник из белой холщевой ткани, но все комплименты достались ей.

– Странно, что матросы к ней не липнут, – сказала она Малкольму.

– Тью вчера подал ей руку на лестнице, – ответил тот. – А еще эти двое… и ты… и капитан… Только ненормальный рискнет пристать к ней – это же верный способ распрощаться с головой!

***

– Как переводится «мa сheri»? – спросила Юлиана.

Риччи не мгновение пришла в замешательство. Для Юлианы «мa сheri» было не имеющим смысла сочетанием звуков – и стало таким же для нее.

Риччи начала понимать, что на самом деле не знает языков, она просто способна понимать то, что хотят сказать ей люди. И может донести свои слова до них, хотя в действительности говорит на совершенно другом языке – к счастью, никто еще не заметил несовпадения движений губ с произносимыми ей словами.

Но как ей понять, что значит «мa сheri»?

Кажется, это говорил Томпсон. Да, точно, именно так Томпсон обратился к Юлиане на палубе, и это оказались единственные слова, которых Риччи не поняла из его речи, хоть и стояла спиной к нему. А потом он всегда звал Юлиану…

– «Моя милая», вот что это значит, – уверенно сказала она.

– Вот же хам, – фыркнула Юлиана. – Почему ты его не оборвала?

– Я думала, тебе нравится. Раз ты его не поправляешь.

– Вот еще! Разрешила бы я первому попавшемуся головорезу звать меня «милой». А ты хорошо знаешь французский?

– Немного, – ответила Риччи осторожно.

– А Малкольм сказал, что ты потеряла память при кораблекрушении. Ты вспомнила, кто ты такая?

«Вот болтун!»

– По большей части.

– Ты говоришь на стольких языках! Откуда же ты?

Риччи поняла, что ей давно следовало продумать какую-нибудь убедительную легенду на такой случай.

– Из России, – брякнула она.

– Где это? – удивилась Юлиана.

– Далеко на севере. Мой отец был торговцем и брал меня в путешествия. А потом он отправился в эти края и погиб здесь.

Юлиана слушала ее с раскрытым ртом. Риччи понадеялась, что никогда не встретить человека из России, потому что об этой стране она знала не так уж много, помимо того, что зимой там бывают сугробы.

***

Риччи разбудил шум на палубе. В первое мгновение после пробуждения она решила, что на них напали испанцы или догнал английский фрегат, но для такого события шум схватки был слишком тих. Он даже не потревожил ни одного человека в кубрике – а, может, проснувшиеся рассудили, что происходящее наверху не их дело. Риччи так сказать не могла.

Не обуваясь и надевая куртки, она вытащила из-под подушки пистолет, схватила саблю и рысью бросилась наружу. Юлиана, как человек с чистой совестью, спала мертвым сном.