Капитан Рубахин

Смерть приняла Анатолия не в машине, а на обочине лесного шоссе, куда положили обмякшее тело чистильщики от Анубиса, чтобы упаковать его для перевозки. Действовал при этом только один, второй же стоял рядом, следя за дорогой и зажимая носовым платком щеку, разорванную острыми маникюрными ножницами от скулы до подбородка.

Толик поначалу ничего не понял: ему вдруг стало легко и небольно.

В ясное ночное небо над ним уходили тёмные кроны старых елей, и стояла вокруг небывалая тишина. Он равнодушно наблюдал, как двое мужчин подняли с земли и бросили в багажник огромного джипа какой-то увесистый мешок, и вскоре кроваво-красные габаритные огни автомобиля исчезли за поворотом.

Лежать на пожухлой, перемешанной с опалыми листьями осенней траве было удобно и приятно. Анатолий смотрел в небо и никак не мог вспомнить, чего же он так сильно боялся несколько минут назад. С ним всё в порядке, ему просто нужно немного отдохнуть.

Неожиданно рядом с ним возникли два лохматых чудных деда. В темноте их было сложно рассмотреть подробно, но выглядели они непривычно.

Старики молча постояли над Анатолием, а затем один из них задрал кверху растрепанную бороду и крикнул кому-то за макушками елей:

– Слово твоё?

Полученный ответ он с некоторым удивлением передал своему напарнику:

– Сказано – с мечом в руке!

Старцы растворились в ночи также незаметно, как и появились. И Анатолия сразу охватило смятение и беспокойство. Почему он лежит в этом лесу? Что случилось накануне?

Но его размышлениям не суждено было продлиться. Толик заметил, что вокруг вроде посветлело, и тут же безмерно изумился: над ним, опустившись на колени, с нежностью склоняется Юлька Парамонова – смешная девочка-подросток из соседнего подъезда его дома. Он почти каждый день встречал эту девчонку во дворе, не обращая на неё никакого внимания.

Только выглядела сейчас Юлька удивительно: она была как будто-то взрослее, очень похорошела, а то, что в полумраке он принял за серебристый свитер, оказалось настоящей кольчугой тонкого узорного плетения. Хрупкую девчоночью фигурку мягко обтекал синий бархатный плащ.

«Чего это ты так вырядилась?» – хотел спросить Анатолий, но в этот миг его охватило такое невыразимое чувство блаженства и благодарности, что он забыл сразу обо всём.

– Я люблю тебя! – очень тихо, одними глазами, сказала Юлька, пропуская ладошку под голову Толика. – Я пришла тебя проводить…

В маленьком городском дворе, всегда волнуясь, ждала эта девочка его появления, изо дня в день, иногда часами просиживая на лавочке у подъезда.

И в Горнем мире сочли неоспоримой силу первой, слепой и неловкой девчоночьей любви…

8. Надежда

Уже с утра её охватила неясная тревога. Она была настолько острой, что, подходя к отделу, Надежда не перебирала, как обычно, в уме список неотложных дел, а всё больше погружалась в свои предчувствия.

Все мысли Надежды упорно кружились вокруг Финиста, которого она втайне назначила своим сыном, и потом тщательно скрывала горькую, придуманную для себя сказку. С этой сказкой жизнь её обретала хоть какой-то смысл, потому что все годы своего одиночества она не раз сокрушалась, что не забеременела той далёкой ночью, когда прощалась со своим Герасимом перед его последней командировкой…

Родители умерли, так и не увидев свою дочь замужней, они неизбывно горевали об этом, пытались как-то на неё повлиять, просили внуков, но всё оставалось по-прежнему.

Сознательно Надежда очень долго ждала, что Герасим однажды вернётся. Она не верила в его смерть, надеясь на ошибку, на какие-то неизвестные обстоятельства; а бессознательно, где-то в самом глубинном уголке её души, не исчезало странное убеждение или неизвестно где услышанное пророчество, что любой новый мужчина, которого она в этой жизни полюбит, обязательно тоже погибнет. И Надежда, сама себе в том не признаваясь, старалась избежать повторения той душевной катастрофы, которую уже однажды пережила…

К концу рабочего дня раздался страшный звонок от Рубахина. Едва различив на дисплее входящий номер, она сразу поняла, что случилось непоправимое…

Надежда не помнила, как она ушла с работы, как добралась до дома. В прихожей она машинально повесила пальто на вешалку, и, не переодеваясь, легла на диван, отключив все телефоны.

Её парализовало внезапное и абсолютное безразличие ко всему окружающему и происходящему. Наверное, это была защитная реакция души, которая иначе просто рассталась бы с телом, не выдержав полученного удара.

Так она пролежала до утра – не во сне и не наяву.

Утром, собрав остатки воли, Надежда Васильевна пришла на работу и, никому ничего не объясняя, написала заявление на отпуск с последующим увольнением. Уже после обеда она получила расчёт: женщины в бухгалтерии УВД, хотя выдача была и неплановой, кое-как наскребли и выдали нужную сумму наличными.

Ещё через сутки под вечер Надежда Васильевна вышла на малолюдный перрон в городке, где прошла её юность. При ней не было багажа – только небольшая сумка с самыми необходимыми вещами.