Капитан Сорви-голова. Возвращение

— Я с тобой! — вдруг заявил Поль Редон и, превозмогая страх, двинулся вслед за своим товарищем. Они один за другим подползли к орудию, отодвинули в сторону мертвых артиллеристов. Леон навел орудийный прицел в гущу англичан. Поль трясущимися руками подал ему снаряд. Грохнув выстрел. Картечные шарики разорвали речную поверхность на десятки водяных осколков, фонтаны песка и ила, уложив наповал с дюжину улан. Пулеметчик тут же открыл огонь по орудию. Оба пушкаря упали под прикрытие лафета. Но этого переноса стрельбы для Жана Грандье было вполне достаточно. Его точный выстрел поразил английского пулеметчика прямо в лоб. На берегу еще остались несколько десятков улан, которые огнем из винтовок тоже поддерживали наступление, но когда замолчал последний пулемет, бурам стало гораздо легче. Правда, кое-кто из англичан пытался овладеть одним из пулеметов. Но тут точны были буры. Ясно, что пулеметы не должны были вновь заговорить. Дело приближалось к развязке. Но вот какой? Англичане полезли на берег; кто-то, стреляя из карабинов, кто-то, вытягивая из ножен сабли. Их расстреливали в упор. Они катились под ноги другим, упорно лезущим вперед с криками ярости и злобы. Это было какое-то безумие. Недаром говорят, что вид крови в сражении, массовые убийства и зверства на войне заставляют солдат терять человеческий облик. Воин превращается в безжалостного монстра, жаждущего убийств и, как маньяк ищущего новых жертв, где бы они не находились. Отсюда и расстрелы мирных жителей, насилие, пытки, казни. Война — это проявление самых низменных качеств в человеке. Но война за свободу — священна. Буры встретили последний, отчаянный штурм с мужеством, присущим их народу. Они отбивались стойко и храбро. Почти все офицеры, командующие английской атакой, были убиты и ранены. Сейчас наступление, судя по всему, возглавлял молодой безусый лейтенант. Он первым забрался на берег и с обнаженной саблей бросился на Жана в тот момент, когда тот перезаряжал свою винтовку. Острый клинок готов был обрушиться на голову молодого француза, когда вдруг замер на взлете. Лейтенант увидел форму своего противника:

— Вы англичанин? — удивленно воскликнул он. Сорви-голова не стал отвечать. Перед ним был враг. Винтовка не заряжена, штыка нет, и он ткнул улана стволом в пах. Тот заорал от боли, выронил саблю и, зажавшись, упал рядом с окопчиком. Глаза у него выпучились и покраснели. Он надолго оказался небоеспособным. И в это время за спинами защитников вдруг послышался многочисленный лошадиный топот и многоголосное "хурра!" разнеслось по степи. Грянул мощный залп. Наступающие англичане стали опрокидываться в воду, а те, кто не успел дойти до середины реки, поспешно повернули назад и тоже падали под меткими выстрелами, вовремя прибывшей подмоги буров. Их прискакало человек триста, и они спешились, открыли по врагу шквальный огонь. Английский батальон был почти полностью истреблен. Фланговые отряды тоже разбиты. Человек сто оставшихся сломя голову помчались к своим лошадям под свист и улюлюканье буров. Они преследовать их не стали, а занялись ранеными и убитыми. У англичан раненых было человек двадцать, у буров — гораздо больше. Всем им, как могли, сделали перевязки. Англичан оставили на берегу, чтобы оставшиеся в живых забрали их с собой. Своих посадили на повозку со снарядами и пушкой. Вырыли большую братскую могилу для своих убитых (англичане занялись этим скорбным делом позже), прочли заупокойные псалмы и большой кавалькадой отправились восвояси. Сорви-голова в плен того английского лейтенанта не взял: так и оставил его приходить в себя на берегу. Он скакал по степи вместе со своими друзьями, и на душе у него было как-то неспокойно. Рядом, горделиво подбоченясь, ехал Поль. Он в душе ощущал себя героем. Леон хмурил свои белесые брови. Вся эта бойня ему была совсем не по нраву. Фанфан чувствовал себя неплохо. Он даже стал насвистывать марш Молокососов, но Сорви-голова его не поддержал, и Фанфан постепенно умолк. Их догнали фельдкорнет Логаан и коммандант Поуперс. Логаан дружески улыбнулся Жану, потом пожал ему руку.

— Я ваш должник, — сказал Жан, — если бы вы не подоспели,нам пришлось бы очень туго. Поуперс тоже протянул левую, не раненую руку.

— Теперь я убедился, что вы тот самый Сорви-голова. Вы действовали отважно.

— Надеюсь, мы еще повоюем вместе?! — ответил ему молодой француз.

Часть вторая Борьба звезд

Глава I