Капитан Соври-голова

Тошку почему-то, между прочим, посадили за столом рядом с Димой. А папа похлопал Диму по плечу и сказал: «Ну, сын, будь мужчиной, ухаживай за своей соседкой!»

«Началось, — подумал Дима, — значит, о девчонках уже можно думать!» Он внимательно посмотрел на Тошку и ужаснулся. Действительно, нос как картошка! Глаза какие-то… совсем… не такие, а как у кошки. Зелёные. И зубы редкие… через раз… и уши тоже… Торчком уши! И голос такой… писклявый и противный! А главное, когда она стала есть пирожки, то у неё уши стали смешно двигаться. Вверх и вниз, то вверх, то вниз. Диме стало неприятно на неё смотреть. Лучше уж на её братьев смотреть. Хотя, между прочим, не большое это было удовольствие. Кешка глотал пирожки, как удав, совсем их не пережёвывая, он, наверное, штук десять в минуту заглотил. А Гешка, наоборот, с таким аппетитом жевал пирожки, что у него всё время за ушами что-то трещало. Трык да трык! И Диме тут стало так противно, он внутри себя так распсиховался, что не выдержал. Встав без спроса из-за стола, он убежал в сад и стал читать книгу, которую папа оставил на поляне. В эту минуту он готов был убежать на край света.

Вдруг за его спиной раздался шорох, когда он совсем уже было успокоился. Дима оглянулся. И увидел эту противную Тошку-Картошку. Она, напевая себе что-то под нос, стала ходить вокруг Димы, сужая круги, и собирать цветочки в траве. Дима подозрительно смотрел на неё и думал: «Припёрлась, тоска зелёная… Понравиться, наверное, хочет… Ишь, распелась! Ля-ля, ля-ля! Никто её сюда не звал!»

— Вы что, книжку читаете? — спросила она, останавливаясь за Диминой спиной.

— Землю копаю… — ответил Дима грубым голосом.

— Про любовь? Или про дружбу? — спросила девчонка, не обращая внимания на грубый Димин голос.

— Про дружбу! — ещё грубее ответил Дима. — Кошки с собакой…

— Вы грубый… — сказала Тошка, — потому что вы, наверное, не верите в дружбу! Не верите ведь? — спросила она Диму и тут же сама себе ответила: — Не верите, не верите, я по глазам вижу!

«Скажи-ите, пожалуйста, она ещё и по глазам чего-то там видит», — подумал про себя Дима, но вслух ничего не сказал.

Тошка немного попела ещё писклявым своим голосом, а потом спросила:

— А вы, правда, в дружбу не верите? Дима снова промолчал.

— Может, вы презираете девчонок? — не унималась Тошка. — Есть такие ребята, которые презирают…

— Ненавижу! — сказал Дима, трясясь от злости. — Ненавижу всех девчонок на свете!

— А вот мой брат Кешка меня не ненавидит, — сказала Тошка. — Он со мной дружит. Он за меня всегда заступается!

В это время на поляне как раз появился Кешка. Он молотил по воздуху руками и при этом как-то смешно Приплясывал. «Пирожки утряхивает, — подумал Дима. — Облопался!» А вслух спросил:

— А что это он делает?

— Упражняется, — объяснила Тошка. — Он у нас боксёр. А это называется бой с тенью.

При слове «боксёр» Дима посмотрел на Тошку повнимательней. Вообще-то девчонка как девчонка и не такая уж противная, как показалось. И глаза — зелёные, как трава, ничего глаза, нормальные. И нос не картошкой, а просто чуть курносый. Симпатичный такой нос. Во рту Тошка всё время травинку держит…

Дима ещё раз посмотрел на брата Тошки, продолжающего бой с тенью, и спросил:

— А можно… я буду вас звать не Тошкой… а Травкой?

— А почему Травкой? — заинтересовалась Тошка.

— Знаете, Тошка как-то звучит смешно — Тошка-Картошка…

— Можно, — сказала Тошка, — зовите Травкой… если вам так больше нравится…

— А если бы вы шли не одна, — спросил Дима Травку, — а, скажем, со своим знакомым мальчиком, то ваш Кешка заступился бы за него, за мальчика? Ну, если бы на него напал какой-то подавляющий мальчишка?

— Каждый мальчик должен сам за себя заступиться, кто бы на него ни напал. Сам…

— Сам… А если мальчик в переходном возрасте? — сказал Дима. — Знаете, возраст есть такой, человек с собой-то не может справиться, не только что с другими!

— Ну, конечно, — сказала Травка, — если бы мой знакомый мальчик был в переходном возрасте, то Кешка бы, конечно, за него заступился!

— А у вас есть знакомый мальчик? — спросил Дима Тошку. — Хороший знакомый?

— Нет, — сказала она, — знакомого мальчика у меня нет… А что?

— Да что-то… — сказал Дима, — что-то хочется быть… кому-то знакомым… — сказал Дима, покраснев, глядя, как Кешка продолжает колотить невидимого противника. Вот бы Комарову так надавать с Кешкиной помощью!

— Вам, наверное, с красивой девочкой хочется быть знакомым, — сказала с грустью Травка.

— Почему это с красивой, — соврал Димка. — Можно и с некрасивой, — а про себя подумал: «Лишь бы у неё брат был боксёр!»

В это время на поляне появился второй брат Тошки — Гешка. Он тоже запрыгал по траве в каком-то диком танце.

— Танцор? — спросил Дима, кивая на Гешку.

— И совсем не танцор, а тоже боксёр. Ноги отрабатывает!

Диме очень понравилось, что и второй брат Тош-ки боксёр. Братья-боксёры! Ясно, что они заступятся за Тошкиного знакомого. Ну, а если она будет с кем-нибудь дружить… тут уж, наверное, они жизни своей не пожалеют!

— А вы верите в дружбу? — спросил Дима, рисуя в своём воображении повергнутого Комарова.