Капитан Соври-голова

Деньги на билеты и эскимо Дима одолжил у Туркина, копившего себе на какие-то особые лыжные крепления. Кость взял без спроса у мамы из супа. И, нарядившись почти как жених, пришёл к кинотеатру за полчаса до начала сеанса с билетами в кармане, со свёртком под мышкой (кость для Прошки) и с коробкой эскимо для своих защитников, для поперечно-полосатых боксёров. Как только Дима вышел в таком виде из дачи, за ним сразу же увязался один из подавляющих — Генка Смирнов с собакой. Ясно, что караулил, как будто ему делать больше нечего. Смирнов свистнул, и тут же из кустов к нему подбежал рыжий Печёнкин. Они пошептались о чём-то между собой и проводили Диму до кинотеатра. По дороге к ним присоединились ещё двое. Дима остановился возле входа в кинотеатр, поближе к контролёрше. Оглянулся. Травки ещё не было. Степан Комаров тоже ещё не появился. Осмелевший в четыре раза, Смирнов бросил в сторону Димы счетверённый взгляд, в котором крутилось что-то вроде таких невидимых слов: «Подозрительно! Подозрительно! Вырядился, плюс букет цветов, плюс коробка в руках, плюс свёрток, плюс независимое выражение лица». На лице Смирнова было написано: «А что, если мы сейчас устроим минус коробка, минус свёрток, минус… что у тебя там в карманах? Плюс десять шалобанов по лбу!»

Тогда Дима небрежно приблизился к подавляющим и сказал, обращаясь к Витьке Молчунову:

— Сбегай за Комаровым!

— Как это сбегай? — возмутился Молчунов. — Зачем?

— Затем… — сказал Дима. — Затем, что через некоторое время ваша подавляющая машина будет сломана!

— Ка-ка-кая ма-ма-шина? — зазаикался Печёнкин. Он всегда заикался, когда злился.

Подавляющие переглянулись. Витька Молчунов бросился за Комаровым.

— Смирнов, пока не поздно, учись у Печёнкина заикаться со страха, — сказал Дима. — А так же учитесь пока у этой своей дворняжки высовывать языки!

— Па-па-па-че-му? — спросил Печёнкин.

— Па-па-па-та-му, — передразнил его Дима, — что скоро вам всем будет сначала жарко, а потом холодно… Сейчас за меня придут заступаться сразу три боксёра.

Дима взглянул на часы. Травка и три её боксёра должны были появиться с секунды на секунду. Не опоздали бы, а то эскимо уже начало таять.

Комаров, между прочим, тоже вот-вот появится.

Травка и Комаров появились за деревьями с разных сторон одновременно. Комаров шагал в сопровождении Витьки Молчунова прямо по направлению к Диме. Дима спокойно повернулся спиной к ним и двинулся к спасительной Травке, к Гешке, к Кешке и Прошке. И чем ближе он подходил к Травке, тем всё тяжелее переставлял свои ноги. Ни Гешки, ни Кешки, ни Прошки, никого из них, кого он больше всего хотел видеть, за Травкой не было. Они не пришли на свидание. Дима ещё смотрел с надеждой сквозь Травку: может, они отстали, может, они за деревьями? Но радостный Тошкин голос сообщил:

— Здравствуйте! Я пришла одна! У Гешки и Кешки тренировка, а у Прошки что-то с желудком!

Пришла одна, да ещё радуется, да ещё расфуфырилась. «Всё, — решил Дима, — я сейчас ей скажу, что я её ненавижу. Обманщица! Так подвести своего…» Кем он ей приходится? И ещё эта дурацкая кость под мышкой, и мороженое начинает таять в коробке. Тошку и Диму тут же окружила компания подавляющих.

— Заикаться, говорит, учитесь у Печёнкина, — сказал Смирнов.

— И язык, говорит, высовывать у Шарика, а то, говорит, вам всем жарко будет! — добавил Молчунов Виктор.

— Так, — сказал Комаров, глядя на букет. — Это всё цветочки, а ягодки у него в коробке и вот в этом свёртке.

В это время Печёнкин рассмотрел сквозь целлофан кость в пакете.

— Мя-мя-мя-со… — удивлённо заикнулся Печёнкин.

— И мороженое, — сказал Витька Молчунов, приоткрывая коробку у Димы в руках.

— Цветы, мясо и мороженое? Непонятно… непонятно…

— А чего тут непонятного? — сказал Комаров. — Цветы для меня, мясо для собаки, а мороженое для всех!

Подавляющие прямо из коробки стали есть мороженое, черпая его руками, а потом Комаров вдруг сделал такое движение, как будто хотел вытереть руки о Димино лицо. И тут Тошка схватила Комарова за руку.

— Не трогайте его! — сказала она грозно.

— Это почему «не трогайте»! — каким-то писклявым голосом сказал Комаров и протянул руки, чтобы всё-таки вытереть их о Димино лицо. Но Травка вдруг так ловко его мотнула за руку, что он чуть не упал было, и тогда Комаров замахнулся на Травку.

И здесь случилось что-то для Димы совсем непонятное. Он сам, без всяких там поперечно-полосатых мышц треснул костью в целлофане Комарова по голове, ударил снизу коробку с эскимо, которую держал Печёнкин, и мороженое залепило Печёнкину всю физиономию. А Молчунова он ткнул букетом в нос… А Смирнов от него сам попятился… Комаров успел только заорать, что он вот сейчас даст, — Травка подсекла ему ногу, рукой толкнула в грудь, и Комаров шлёпнулся. Все оцепенели сначала, а потом бросились на Травку с разных сторон.

— Не трогайте её, — шипел, как картошка на сковородке, Смирнов, — не трогайте, у неё братья — разрядники, боксёры… Разрядники они! Разрядники! — вопил Смирнов, придерживая за ошейник лающего Шарика.