Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Черт возьми! — произнес папаша Стаке. — Вот уж не думал, что наша первая попытка пройдет так удачно, без единого выстрела. Вторая будет потруднее.

— Ну, может, она будет и не так трудна, как кажется, — заметила герцогиня. — Мы представимся посланниками Мулея-эль-Каделя, у которых от него поручение к племяннице паши. Разве мы не выглядим как турки?

— Но вы не говорите на их языке, госпожа.

— А я притворюсь арабом. Их ведь немало в войске Мустафы! Эль-Кадур меня научил арабскому языку.

— Хорошая мысль! Мои акульи мозги она бы никогда не посетила, — сказал папаша Стаке. — Араб, да еще какой, синьора! Ни разу такого не видел, а как хорош собой!.. Эх, не знаю, что и сказать… Если бы я не был стариком, клянусь, у меня бы точно голова пошла кругом.

Эль-Кадур бросил на него свирепый взгляд, но старому моряку от того было ни жарко ни холодно. А герцогиня только улыбнулась очередной выходке морского волка.

— Высаживаемся, — сказал Никола.

— А шебека? — спросила герцогиня.

— Двое наших людей отведут ее к галере. Чтобы добраться до товарищей, им хватит и одного паруса. Будут вчетвером охранять турок, которые теперь безоружны. Пойдемте, папаша Стаке, и вы тоже, синьора.

— А кто проводит нас в замок?

— Я, — ответил Никола. — Впрочем, рассвет уже близок.

Он отдал необходимые указания двоим часовым, что стояли возле носовой каморки, и христиане вместе с греками-отступниками снова спустились в шлюпки.

— К берегу! — крикнул Никола. — Теперь нам бояться нечего, а если явится Али-паша, то он сильно опоздает.

Обе шлюпки отделились от шебеки, которая тоже собиралась отплыть, поскольку часовые подняли парус, и направились к берегу. Западный ветер крепчал, и на прибрежный песок накатывали мощные валы прибоя.

Шлюпка папаши Стаке прибыла первой. Он ухитрился не задеть ни одного камня, которые торчали из воды, словно вырастая перед носом, и причалил к песчаному берегу.

Стук брошенных на банку весел растревожил морских птиц, и они вихрем разлетелись в разные стороны и исчезли в темноте.

— Хороший признак, — сказал папаша Стаке, потирая руки. — Если бы здесь были турки, птицы не спали бы на песке.

— Выходите на берег, — сказал Никола, тоже причалив к берегу.

Вооружившись аркебузами, герцогиня, Перпиньяно, Эль-Кадур и остальные сошли на пляж.

Никола их опередил и успел забраться на скалу, откуда внимательно изучал открывшуюся перед ним холмистую равнину, поросшую мощными деревьями.

Нигде, ни внизу, ни на скалистых холмах, что поднимались с другой стороны бухты, не было видно ни одного огонька. Только где-то вдалеке лаяла собака.

— С этой стороны бухту никто не охраняет, — сказал Никола, снова спустившись на пляж.

— Когда мы сможем добраться до замка? — спросила герцогиня.

— Через пару часов, — ответил Никола.

— Может, подождем до рассвета?

— Это ничего не даст, синьора. Я знаю дорогу, тысячу раз по ней ходил, таская на плечах центнеры маиса, и даже бегал под ударами плети тюремщика. Тяжелая тогда была жизнь.

— Значит, пошли?

— Да, синьора, если вы не устали.

— Вперед, и помалкивайте.

Отряд пересек песчаные дюны и спустился на равнину. Грек, который, казалось, видел в темноте, как кошка, шел впереди.

— Вот ведь чертяка! — пробормотал папаша Стаке, толкнув локтем Симоне, который шел рядом. — Эти греки и вправду молодцы, когда собираются насолить туркам. А я-то думал, они сделаны из хлебного мякиша!

— Да, народ что надо, — отозвался молодой моряк, не отличавшийся многословием.

Герцогиня и Перпиньяно вполголоса обсуждали план действий, стараясь все предусмотреть и согласовать, чтобы не допустить ни малейшей оплошности. Ведь за любой промах придется заплатить жизнью, а казнь у турок ужасна…

— Для всех я теперь Хамид, сын правителя Медины, поскольку я хорошо знаю арабский, — заключила герцогиня. — Я ближайший друг Мулея-эль-Каделя. Бен-Таэль, слуга великодушного юноши, подтвердит, что я действительно мусульманин и доблестный воин.

— А вы не скомпрометируете Дамасского Льва? — спросил Никола.

— Он сказал, я могу в любой ситуации воспользоваться его именем, и я им воспользуюсь, — отвечала герцогиня. — С племянницей Али-паши я буду говорить одна.

— Да, синьора, — сказали Никола и Перпиньяно.

— Предупредите наших людей. Мы не должны допустить ни малейшего промаха.

— Иначе всех посадят на кол, — сказал грек. — Племянница паши очень хороша собой, но о ней идет молва, что, если дело касается христиан, она не менее жестока, чем ее дядюшка.

— Я постараюсь укротить эту юную тигрицу, — сказала герцогиня, которой, похоже, в голову пришла какая-то мысль. — Я очень верю в то, что наш план осуществится, как бы дерзок он ни был.

Грек на минуту остановился, чтобы лучше сориентироваться в густой темноте, потом отряд снова двинулся вперед по оврагам, покрытым кустарником, который очень затруднял движение.

Папаша Стаке непрерывно ворчал по поводу буераков: