Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля

С этими словами Гараджия вывела своего гостя на роскошную веранду, под которой расстилался обширный внутренний двор, со всех сторон окруженный замковыми флигелями с галереями. В одной из нижних галерей были собраны спутники герцогини; остальные были битком набиты гарнизонными солдатами и невольниками обоего пола и разных племен.

На самом же дворе, густо усыпанном красным песком, стояли двое людей громадного роста, плотных и широкоплечих, с бритыми головами и бронзового цвета кожей, всю их одежду составляли широкие белые шелковые юбки. Стоя лицом к лицу, они обменивались вызывающими взглядами. Каждый из них держал в правой руке какое-то странное, круглое, короткое и гладкое железное орудие с отверстием, в которое продевался большой палец руки, и с зубчатым острием. Это орудие по-индийски называлось «нуки-какусти», а турки называли его «кистенем», хотя оно очень мало имело общего с этим монгольским оружием.

Веранда была устлана богатейшим персидским ковром, а у самой резной мраморной балюстрады было поставлено два роскошных кресла. Усевшись в одно из них и пригласив герцогиню опуститься в другое, турчанка достала из складок своих шаровар крохотный золотой ажурный кошелек, вынула из него довольно крупную жемчужину, показала ее индусам и сказала во всеуслышанье:

– Эта жемчужина будет наградой победителю.

Индусы вытянули шеи и жадными глазами пожирали маленькую драгоценность, представлявшую для них целое состояние.

– Как же будут биться эти люди? – недоумевала герцогиня, не видя у индусов обычного оружия. – Неужели просто на кулачки? Но ведь это такой варварский обычай…

– Разве ты не видишь, что они держат в руках, эфенди?

– Вижу какой-то маленький предмет… Что-то вроде буравчика…

– Этот «буравчик» называется у них «нуки-какусти», – смеясь объяснила Гараджия. – Это очень опасное оружие, оно раздирает в клочья тело и нередко даже убивает.

– Но ведь это тоже чисто варварский способ боя!..

– Как ты мягкосердечен, эфенди! По-моему, это даже и не идет такому доблестному воину.

– Есть благородные способы биться, госпожа, а есть и…

– Ну вот, пустился уж и в нравоучения!..

И, не дожидаясь дальнейших возражений со стороны своего гостя, Гараджия три раза хлопнула в ладоши, подавая этим знак начать бой. По этому сигналу индусы с пронзительными криками бросились друг к другу. Гараджия вся выгнулась вперед, чтобы лучше видеть их движения. Красивое лицо ее покрылось живым румянцем возбуждения, глаза разгорелись, как у тигрицы, почуявшей свежую кровь, а ноздри трепетно раздувались.

«Чистый демон эта женщина! – думала про себя герцогиня, украдкой ее наблюдавшая. – Не дай Бог долго иметь дело с такой особой. Нужно как можно скорее отделаться от нее».

Бойцы, беспрерывно испуская дикие крики, вертелись, как вьюны, стараясь ударить друг друга оружием, отчасти напоминавшим вороний клюв.

– Так! Молодцы!.. Стоите один другого!.. Вот так! Еще!.. Превосходно! – поощряла их Гараджия, упиваясь видом крови, струившейся из ран бойцов.

Но венецианка смотрела молча.

Минут через десять после начала боя один из индусов уже лежал на земле с пробитым черепом, между тем как его победитель с торжествующим воем наступал ему на грудь ногой.

– Получай награду, храбрый победитель! – крикнула Гараджия, бросив ему жемчужину. – Ты хорошо исполнил свое дело, и я довольна тобой.

Индус с мрачным видом поднял жемчужину, потом долго смотрел на убитого им товарища, к которому никогда не чувствовал никакой вражды, и, наконец, удалился медленными шагами, отмечая свой путь кровавым следом.

– Доволен ли ты этим зрелищем, эфенди? – с веселой улыбкой осведомилась турчанка у герцогини.

Но та покачала головой и сказала:

– Нет, я предпочитаю войну. Нехорошо ради одной потехи заставлять людей убивать друг друга – людей одного племени, одной веры и, быть может, даже родственников.

– Я – женщина и умираю от скуки, – наивно оправдывалась Гараджия. – И мне больше нравится война, но где же взять ее, когда теперь везде тихо и находящейся под моим начальством крепости не угрожают враги?.. Ну, посуди сам, эфенди, что же мне делать еще? – спросила она, заглядывая мнимому юноше прямо в лицо.

– Да, на этот вопрос трудно ответить, – промолвила молодая венецианка, стараясь уклониться от необходимости высказаться яснее и откровеннее.

– И я так думаю… Но пойдем, эфенди, я проведу тебя по нашим укреплениям, чтобы ты мог судить, как трудно было нам отбить их у христиан.

– Я к твоим услугам, госпожа.

– Ах, я только и слышу от тебя: «госпожа» да «госпожа»! – капризно топнув ногой, вскрикнула турчанка. – Ты ведь не простой солдат, а капитан и сын паши, поэтому имеешь полное право называть меня по имени… Слышишь, эфенди, я желаю, чтобы ты звал меня просто Гараджией!

– Как тебе угодно, – с едва заметной насмешливой улыбкой произнесла герцогиня.

– Отлично… Идем же.

То поднимаясь, то спускаясь по разным крытым переходам и лестницам, девушка-комендант привела Элеонору ко входу в одну из башен, находившуюся на углу замка, отворила тяжелую, обитую железом дверь, запиравшуюся особым, замысловатым механизмом.