Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля

– Да, ты мне нужен, – ответила Гараджия, закуривая новую сигаретку и располагаясь на одном из мягких диванов, окружавших залу. – Я скучаю.

– Что могу я сделать для твоего развлечения, госпожа? Прикажешь приготовить шлюпку для морской прогулки?

– Нет…

– Желаешь видеть, как наши индийские бойцы разбивают друг другу головы своими кистенями?

– Это, может быть, в другой раз… за неимением лучшего.

– Так что же тебе угодно приказать, госпожа?

– Мне хотелось бы удостовериться, имеешь ли ты все еще право называться лучшим бойцом нашего военного флота. Здесь у меня находится человек, готовый схватиться с тобой и даже уверяющий, что тебе едва ли удастся справиться с ним.

– Вот как. Где же он? – недоумевал турок, изумленно оглядываясь.

Гараджия движением руки указала ему на герцогиню, сидевшую с таким спокойным видом, точно дело совсем не касалось ее.

Турок сделал движение еще большего удивления.

– Так ты желаешь противопоставить мне этого мальчика?! – вскричал он дрожащим от сдержанного негодования голосом. – Тебе угодно посмеяться надо мной?

– Я – мальчик?! – в свою очередь воскликнула герцогиня, но без всякого раздражения, а лишь с обычной для нее иронией. – Ну, капитан, я не прочь показать тебе на деле, какой я «мальчик».

– Виноват, эфенди, я погорячился, – поспешил извиниться турок, вспомнив, что имеет дело с сыном мединского паши.

Гараджия спокойно курила, с видимым удовольствием слушая, как перебрасывались словами оба капитана – настоящий и мнимый.

– Ты хочешь смерти этого юноши, госпожа? – снова обратился к ней турок. – Не забывай, что это сын очень важного человека. Как бы из-за него у тебя не вышло неприятностей с Мустафой, а не то так и с самим…

– Я у тебя советов и наставлений не спрашиваю, Метюб! – язвительно прервала Гараджия. – Исполняй только то, что я тебе приказываю. Ты знаешь, я не люблю лишних рассуждений.

– Хорошо. Я повинуюсь тебе, госпожа, и уложу этого молодого эфенди первым же ударом.

– Ну, этого я вовсе от тебя не требую… Ну, мой прекрасный кавалер, – обратилась она к герцогине, – предоставляю тебе право выбора оружия как моему гостю.

В то время как герцогиня оглядывала собрание оружия, молодая турчанка незаметно для нее знаком подозвала к себе своего капитана.

– Что тебе угодно, госпожа? – спросил он, нагнувшись к ней.

– Помни, – с угрозой шепнула она ему на ухо, – если ты убьешь этого юношу, то сегодня же вечером не увидишь больше заката солнца! Можешь выпустить из него несколько капель крови, но и только. Смотри, не забудь моих слов и не увлекись в пылу боя.

Метюб с наружной покорностью склонил голову, едва сдерживаясь, чтобы не излить кипевшей в нем досады, и молча принялся отодвигать в сторону большой стол с целью освободить побольше пространства для предстоящего поединка.

Герцогиня сняла со стены несколько итальянских шпаг с длинными плоскими клинками и надежными остриями и пробовала их, сгибая в руках.

Когда она вернулась на середину залы, турок, ни на мгновение не упускавший ее из глаз, оказался вооруженным точь-в-точь такой же шпагой, как она, хотя в душе желал бы иметь в руке более привычную ему кривую саблю.

– Удивляюсь, эфенди, – сказал он, – как ты, будучи арабом, желаешь пользоваться оружием, заимствованным у христиан. Это очень странно.

– Может быть, – ответила герцогиня. – Но это объясняется очень просто: мой учитель боевого искусства был христианский ренегат, который и научил меня владеть этим оружием. Он говорил, что только посредством такого оружия и можно выказать умение биться на поединках.

– Ты говоришь лучше самого пророка, эфенди, – заметила Гараджия, закуривая третью сигаретку. – Будь я Селимом, непременно сделала бы тебя начальником телохранителей своего сераля.

Герцогиня, начинавшая находить внучку великого адмирала довольно скучной, капризной и слишком бесцеремонной, ответила ей только тонкой улыбкой.

– Готов, Метюб? – осведомилась Гараджия у турка.

– Готов, – ответил он, также пробуя гибкость и крепость выбранной им шпаги. – Да, – добавил он немного спустя, – этот клинок жаждет крови… Угодно начинать, эфенди?

– С удовольствием, – отозвалась герцогиня, становясь в боевую позу. – Знай, что и мой клинок не прочь отведать крови.

– Непременно моей?

– Да, за неимением лучшей.

– Ну, надеюсь, моя кровь останется при мне, по крайней мере, на этот раз, и твоей шпаге придется подождать другого случая утолить свою жажду… Берегись, эфенди!

Вместо ответа герцогиня красивым движением опытного бойца опустила шпагу, подставляя себя таким образом всю под удар противника.

– Однако, эфенди, – заметил Метюб, – в этом твоем движении слишком много самонадеянности.

Я считаюсь лучшим бойцом во всем флоте, но никогда бы не решился проделать такую опасную штуку, не будучи вполне знаком с силами своего противника. Право, эфенди, ты уж слишком смел.

– Пожалуйста, не беспокойся обо мне, капитан, – холодно произнесла герцогиня. – Я не люблю попусту терять слов с тем, кто стоит против меня с оружием в руках.

– Да? Ну, так вот получай! – крикнул турок, с молниеносной быстротой делая выпад.