Капитаны (СИ)

– Что-то ещё тебя беспокоит? – мягко спрашивает Аккерман, нежно сжимая её руку. Сумрак кабинета сгущается, когда на столе догорает предпоследняя свеча. И Бишоп, к своему удивлению, в этой тьме раскрывает последние карты.

– Ты здесь… – выдыхает она. – Но ты никогда не со мной полностью… Будто ты ещё терзаешься: хочешь этого или нет… Я люблю тебя и не желаю требовать невозможного, Леви… Однако я не выдержу, если однажды ты просто меня оттолкнёшь. Без слов, без изъяснений. Мне хочется понимать наши отношения и куда они идут…

Полумрак кабинета делает слова ещё более интимными. Леви чувствует, как тяжело ей даётся признание, и когда высказанное повисает в воздухе, он бархатно улыбается своей смелой женщине.

– Прости… Я правда должен извиниться за это… – Леви на мгновение замолкает подносит её руку к губам. Его кожа привычно холодная, и чувствовать чужое тепло, чужие касания ещё странно. Но ему отчаянно хочется держать ту, что любит, за руку. Быть ближе. Ближе к ней. – Мне ещё нелегко даётся близость, переплетённая с привязанностью… Но я хочу дать тебе всё, Кaта. И быть может не сразу, но я действительно хочу быть с тобой полностью. Открыться тебе без утайки…

Катрина выдыхает и тянет на себя их замок из рук. Девичье сердце мягко поёт в ответном желании отдать ему всё – положить на алтарь любви, даже если гарантий нет – всё и даже больше. Страшно, но страшнее – отступить от мечты, в которую веришь. И Бишоп обхватывает второй ладошкой зябкие руки Леви, растирает, заставляя кровь быстрее скользить по его сосудам.

– Моё сердце – твоё. Моя душа – уже твоя, – сокровенно тихо говорит Аккерман, наблюдая за её касаниями. – Немного времени, и мой упрямый разум тоже капитулирует перед тобой, сдав знамя…

– Леви, мы не на войне, – морщится она. – Пожалуйста…

– Знаю, просто термины привычны… – капитан выдыхает, рассматривая её и вдруг улыбается. – Я люблю тебя. И я хочу быть с тобой во всех смыслах. С тобой и только с тобой. Знаю, это много, но подождёшь, пока я оттаю?

Кaта тихо смеётся:

– По сегодняшнему ты ещё не понял, каков мой ответ?

Он наигранно закатывает глаза, однако голос сочится мягкостью:

– Платишь мне той же монетой, да? – зелёные глаза вдруг вспыхивают искорками ехидства. – Когда я подарил нож для бумаги через день после чердачных посиделок?

Кaта улыбается, вновь прижимается к его груди и выдыхает, припоминая эту занятную беседу.

После вечера, когда Аккерман в очередной раз просидел с ней ночь на чердаке, а Эрвин удивлённо заметил разные почерки в их документах, когда они впервые коснулись друг друга, Леви вдруг заявился с футляром, в котором был нож. Небольшой, подходящий для бумажных дел.

– Не боишься, что я всажу его тебе в спину? – ехидно спрашивает она, пробно держа оружие в руке.

– Тц, я быстрей тебя, Бишоп, – парирует Леви. – Не зазнавайся.

Кaта прищуривается, рассматривая, как свет играет на острие.

– И что этот жест значит?

Леви замирает. Его подарок действительно для него самого многое значит. Но он будто не хочет открыто это признать.

– Может, что-то и значит, – уклончиво отвечает капитан, отводя взгляд.

– Как это понимать? – хмурится. – Можешь конкретизировать?

– Да. – Пояснительные слова почему-то проглатываются, застревают в горле. Катрина вздыхает, щёлкает футляром и отворачиваясь к бумагам. И Леви, всматриваясь в кучерявый затылок, сглатывает.

– Это знак внимания, – говорит он, наконец, сжимая губы.

– Подхалимство? – ехидно подзуживает Катрина, начиная заполнять шапку для рапорта.

Леви смущенно трёт шею:

– Ухаживание. – Слово звучит мягко, но всё же уверенно. Это заставляет Бишоп удивлённо оглянуться: она не ожидала, что Аккерман пойдёт напрямик; признаться, не ждала, что он вообще захочет решиться на такое. Леви тем временем поднимает подбородок и говорит твёрдо: – Вчерашнее я воспринял как такой же жест…

– Твой чай… – медленно выговаривает девушка. – Твой чай тоже входил в ухаживание?

На удивление Леви вдруг смеётся:

– Да. Так что не покупай…

– Нет, я куплю, – Катрина с улыбкой наклоняет голову и вдруг подмигивает. – Это тоже будет ухаживание. С моей стороны…

Леви выныривает из водоворота воспоминаний, когда последний огарок в кабинете уже почти что тлеет струйкой дыма. Ночь приветливо призывает ко сну, и капитан чувствует, как его дыхание становится медленнее, будто перед дрёмой; а Кaта уже сопит.

День выдался действительно долгим и сложным в спектре эмоций. Аккерман выдыхает, заботливо оглаживая ровную спину, баюкает, как может. Им действительно не повредит отдохнуть – а оставшиеся бумаги Леви сунет начальству вместе с заявлением завтра утром.

Он осторожно приподнимается, тянясь за пледом, когда Кaта, уловив движение, распахивает глаза и цепляется за его серую рубаху сильнее.

– Не уходи… – шепчет она во тьму, внезапно спросонья боясь до леденящего трепета такого исхода. Но рядом чувствуется тёплое дыхание, и вдруг её лоб, щеки и губы покрывают мягкие поцелуи.

Леви улыбается, ласково прижимая Кaту к себе. Ближе. К сердцу. Он уже всё решил. И от своего выбора отныне не отступится.