Капкан для крестоносца

– Хотя бы выслушай меня. После того как отец императора Генриха утонул по пути в Святую землю, большая часть немецкой армии сгинула от заразы, вспыхнувшей в Антиохии. Фридрих, брат Генриха, кое-как довел уцелевших до осадного лагеря под Акрой, но тут сам умер от лихорадки. Понимаю, тебе это все известно, но не перебивай. Когда несколько месяцев спустя прибыл герцог Леопольд с австрийским войском, он, как крупный вассал императора, принял немцев под свою руку. Поэтому, так позорно обойдясь с его знаменем, ты оскорбил не только австрийцев, но и немцев. Многие из тех, кто соберутся завтра в зале, считают, что ты поставил под сомнение отвагу герцога Леопольда и выразил презрение ко всем людям германской крови.

– Но это же бред! Я никогда не обвинял Леопольда в трусости, а только в превышении своих полномочий. А сыновья и дочь моей сестры наполовину немцы, и я их очень люблю.

– И тем не менее многие верят в это, и тебе предстоит убеждать их в обратном. Самым правильным для тебя будет выказать уважение к рангу Генриха, если уж не к нему самому.

– Даже если я смогу доказать им, что не питаю к германцам ненависти, неужели ты в самом деле думаешь, что это изменит их вердикт?

Ричард знал, что Хадмар старается быть честным на свой лад. Не обманул он его и теперь.

– Нет, едва ли, – сказал министериал. – Но уж точно не повредит.

И не говоря больше ни слова, рыцарь знаком дал своим людям понять, что пришло время сопроводить английского короля на встречу с его обвинителями.

* * *

Епископ Солсберийский бдительно следил за дверью, и едва появились ведущие Ричарда стражники, вскочил и бросился к ним. Караульные замялись, неуверенные, можно ли допускать кого-нибудь до пленника, но Хадмар сказал им что-то по-немецки и они расступились. Губерт надеялся предупредить Ричарда, но опоздал. Король оглядывал зал, его взор пробегал по людям, сидящим на выстроенных рядами скамьях внизу и на помосте. Резкий вздох, вырвавшийся у него, подсказал Губерту, что Ричард заметил того, кто расположился слева от Генриха.

– Прости, государь, – тихо сказал прелат. – Мы только сегодня утром узнали, что Бове приехал, иначе как-нибудь дали бы тебе знать.

Ричард смотрел на французского церковника с ненавистью, которую даже не пытался скрыть.

– Может, оно и к лучшему, – сказал он наконец. – Едва ли разумно обзывать Генриха лжецом перед лицом его императорского сейма, а вот вывести на чистую воду Бове мне никто не помешает.

Губерт с облегчением выдохнул. Первый взгляд на Ричарда породил в нем беспокойство: темные круги под глазами говорили о бессонной ночи. Теперь же он видел перед собой своего прежнего короля: уверенного и собранного, способного выбирать стратегию согласно меняющимся обстоятельствам. Таким он был на поле боя, и епископу подумалось, что никогда ему не предстояло битвы такой тяжелой, как в это мартовское утро понедельника на страстной неделе.

В зале началось шевеление – это французские послы поднялись и, поклонившись императору, двинулись Ричарду на перехват. Король знал одного из них, Дрюона де Мелло, который был в составе французского войска в Святой земле. К этому пожилому лорду Ричард относился хорошо, видел в нем порядочного человека, которого его государь заставляет выполнять поручения против его воли. И действительно, вид у Дрюона был не радостный.

– Милорд Ричард, – начал француз после очередного вежливого поклона. – Мы привезли тебе это от нашего господина, короля французов.

Ричард принял пергамент, сломал печать и прочел. Подняв глаза, он заметил, что двое послов смотрят на него с вызовом, но Дрюон прячет взгляд. Не говоря ни слова, король передал письмо Губерту Вальтеру. И мрачно улыбнулся, когда у епископа вырвалось гневное восклицание. Снова взяв пергамент, он скатал его в свиток и сунул за пояс, а затем, помня что все взоры устремлены на него, гордо вскинул в голову, твердо решив не выказывать беспокойства.

Мужчина, которого Хадмар представил как епископа Шпейерского, встал и начал говорить. Когда он закончил тираду, Хадмар негромко сообщил:

– Епископ говорит, что им удалось найти некоего человека, знающего французский, чтобы ты мог понять, какие против тебя выдвигаются обвинения. Этот же человек станет переводить твои ответы на немецкий.

– Как великодушно. Передай, что в этом нет необходимости. Я предпочитаю, чтобы переводил ты. А отвечать я буду на латыни, не на французском.

Хадмар понимал, к чему клонит Ричард: король не доверяет толмачу, предоставленному Генрихом. Но выступив вперед и обращаясь к суду, министериал представил желание обвиняемого говорить на латыни с выгодной стороны, заявив, что английский король осведомлен о большом числе присутствующих в зале людей, знающих этот язык. После краткого обмена репликами с епископом рыцарь повернулся к королю:

– Они согласились с твоими требованиями.

– Моими требованиями? – Ричард иронично вскинул брови, выказывая восхищение тактом Хадмара.