Капкан для медвежатника

Разговор этот опять происходил на Пресненских прудах, на прежней скамейке, где днями раньше уже сиживали руководитель московского сыска Григорий Васильевич Аристов и начальник Охранного отделения Павел Павлович Заварзин. Но поэтический вид, открывающийся на Воробьевы горы и древний монастырь, не возымел ни на полковника Заварзина, ни на статского советника Аристова никакого влияния. Напротив, оба служителя порядка и благочиния решали совершенно прозаический вопрос, а именно: как прищучить господина управляющего Императорским Промышленным банком Бориса Яковлевича Заславского за кражу документов и как поспособствовать их возвращению. В том, что вор-медвежатник Савелий Николаевич Родионов к этому делу не причастен ни сном ни духом, оба начальника-полицианта уже не сомневались.

– А давайте возьмем этого Заславского на пушку? – предложил вдруг Григорий Васильевич. – Если мы в нем ошиблись, ну что же, принесем ему искренние извинения в устной, а коли потребуется, так и письменной форме. Что нам, собственно, грозит? А ничего! Ну, схлопочем очередную головомойку от их превосходительства господина Белецкого, и все. Но ежели у Заславского рыльце в пушку, а паче именно он и выкрал документы государственной важности, то, во-первых, при дознании мы с вами это сможем увидеть или хотя бы почувствовать, а во-вторых, коли он окажется слаб нутром, авось и расколется, голубчик.

Заварзин поднял голову:

– И вернет секретные документы. И тогда мы – на коне. И бумаги государственные вернули, и преступника на чистую воду вывели.

– Совершенно верно.

– Признаться, я тоже не однажды об этом думал.

– Если принять за аксиому, что Екатерина Вронская, любовница Заславского, – продолжал Аристов, все более распаляясь, – встречалась с германским резидентом относительно продажи украденных Заславским документов, то он в этой афере с секретными документами и есть наиглавнейшее лицо. И тогда...

– А что, ежели начать дознание с Вронской? – перебил Аристова Пал Палыч.

– А что у нас на нее есть? – вопросом на вопрос ответил Григорий Васильевич.

– То, что она встречалась с резидентом германской разведки, – не очень уверенно ответил Заварзин.

– А она не встречалась с резидентом разведки, – усмехнулся Аристов. – Разве это у него на лбу написано? Он ответственный работник немецкого посольства. А она дожидалась в Нескучном саду своего ухажера и, от нечего делать, перекинулась несколькими фразами с чудаком-ботаником. Полюбопытствовала, так сказать. Примерно так она и ответит нам на дознании. После чего сказать нам ей, а уж тем более предъявить будет нечего.

– Пожалуй...

– У Заславского же из сейфа секретной комнаты банка исчезли документы государственной важности, которые при обыске господина Родионова найдены не были, что дает нам право предположить, что эти документы были похищены до того, как банк посетил медвежатник. А это уже зацепка, и немалая...

– Что ж, – после недолгого молчания ответил Пал Палыч, – кажется, я совершенно с вами согласен. Давайте трясти этого господина управляющего. Авось чего и вытрясем.

* * *

–  Умоляю вас, я ничего не знаю! – Борис Яковлевич был само уязвленное благородство. Или незаслуженно обиженная совесть, ущемленное достоинство и попранная честь, вместе взятые. – Посудите сами, господа: зачем мне красть секретные документы, которые хранятся в комнате за моим кабинетом, тем более что в их пропаже первым из подозреваемых окажусь я? – Он судорожно вздохнул: – Видите, так оно и случилось!

Заславский достал платок и высморкался: очень шумно и крайне возмущенно.

– Никто и не говорит, что вы эти документы украли, – принялся вкрадчиво подсказывать наиболее благоприятный ответ Аристов. – Вы просто поддались соблазну быстро и без особых усилий разбогатеть, чему подвержены все или почти все люди... Ведь человек слаб перед искушениями, и мы это с господином Заварзиным очень хорошо понимаем. Возможно, вы были влюблены, а ради женщины многие из нас способны на всякое безрассудство...

– Забыв про честь и совесть, – добавил Пал Палыч, грозно нахмурившись. Он играл роль непримиримого дознавателя, которому во что бы то ни стало надобно заполучить преступника и предать его органам правосудия. Аристов же, по предварительному с Пал Палычем уговору, исполнял роль мягкотелого и понимающего людские слабости человека, готового спустить дело на тормозах и замять неприятные моменты.

– Но ведь похититель пойман, разве не так? – с надеждой посмотрел на Аристова Заславский. – Вина его доказана судом, и он получил большой каторжный срок.

– Получил, – согласился Григорий Васильевич, – только нам с Пал Палычем кажется, что получил он его совершенно незаслуженно. Ведь документы при нем найдены не были.

– Он успел передать их сообщнику, – почти вскричал Заславский, и Аристов и Заварзин быстро переглянулись: Борис Яковлевич, оказывается, был не так уж и крепок, как могло показаться со стороны, и заметно волновался...