Капкан для зверя

Марианна несла всякую ахинею для стража, а я вдруг разом пришел в себя и мысленно чертыхнулся. Только что я совершил непростительную ошибку, дьявол подери.

Поддался на неосознанную провокацию Марианны, и подонок у двери, наверняка, почуял неладное. Я повернулся к нему и приказал, выпуская наружу весь лед, скопившийся внутри:

— Освободить помещение. Приготовить одну из камер для содержания преступников. — Посмотрел на часы. — Через десять минут отвести заключенную.

Парень кивнул и вышел, но в его глазах я успел уловить толику заинтересованности. Вашу ж мать. Только этого сейчас не хватало.

Дверь бесшумно закрылась, и я развернулся к Марианне и, схватив ее за волосы, прошипел:

— Тебя убьют и без моего участия, идиотка. Смертную казнь ты себе обеспечила, Марианна. Единственное, — отпустил ее и сжал руки в кулаки, борясь с диким желанием то притянуть ее к себе и поцеловать, то ударить, — что я могу обеспечить, так это то, чтобы тебя убили сразу, а не мучили сутками напролет. Кто тебе помог, Марианна? Расскажи мне все, и я придумаю что с этим делать. Расскажи мне, малыш.

Она зажмурилась и невольно сжалась, ожидая удара. Все — таки не поверила до конца в ту игру, думает, что я и наедине причиню ей боль…

— Я знала, что меня ждет. Я знала на что иду. Что тебе рассказать? Я убила демона. Все. Как я это сделала не важно. Моя семья теперь в безопасности.

Она демонстративно выделило слово "моя", будто выбрасывая меня за пределы семьи, указывая, что я больше не принадлежу к их кругу, что я им настолько же чужой, как и любой другой нейтрал, например. Да, только я от этой семьи не отказывался. И не откажусь. Никогда. Пусть даже они так скоро нашли мне замену.

— Наша семья, Марианна, не может быть в безопасности, когда тебе грозит смертная казнь. О чем вообще ты думала? — Я принялся освобождать ее, растирая руки, разгоняя кровь. Уже через пару минут войдут стражи.

— Думаешь, много времени займет догадаться, кто такая Падшая из Черных львов? — Посмотрел на ее руки, и серце сжалось, когда увидел обожженные пальцы. — Глупая девочка, — Прикоснулся губами к пораженной коже. — Да тебя же вычислят максимум через пару дней, если не раньше. Что тогда будет с нашими детьми, ты подумала об этом?

Я посмотрел на нее и застонал, увидев упрямую решимость на лице.

— Черт, Марианна, поверить не могу, что этот идиот — ищейка пошел у тебя на поводу…

Она сжала мои пальцы и отчаянно прошептала:

— Ник… меня поздно спасать. Пусть Нейтралы делают свою работу… а о семье и детях я подумала прежде всего и сейчас спокойна — им ничего не угрожает.

Сжал ее руки в бессильной злости, хотя хотелось встряхнуть ее, заставить очнуться…"Свою работу…" Чтоб ты понимала в этой работе…

Она совершенно осознанно, добровольно шла на смерть. Вот только черта с два я ей позволю сделать этот выбор.

— Нет Ника. Он умер. Запомни — Морт. Не Ник. Никогда больше, малыш.

Отошел от нее, и в этот же момент открылась дверь, и вошли двое воинов.

— Заключенная согласна сотрудничать. Увести.

Они увели ее, а я равнодушно отвернулся, чтобы она не заметила ту безысходность, что буквально струилась по моей коже. Я не мог отвести ее в камеру сам. Я не мог проверить, какие есть там удобства, я ничего не мог, гребаный ад.

Только молча ждать, пока стихнут их шаги, чтобы успокоившись, подняться в кабинет к Думитру. Впервые за пять лет я действительно должен "сыграть" бесчувственного ублюдка.

Глава 25

Я смотрела на него и не понимала, что слышу этот голос у себя в голове, не вслух, а именно так, взрывая мое сознание, он говорил со мной мысленно. Я дышала слишком часто, мне казалось, что я задихаюсь, чувствуя его пальцы на своей коже, мне хотелось перехватить его руку и сжать сильно, до хруста, проверяя, что я не сплю, что он настоящий и он рядом. Когда почувствовала, как Ник очертил пальцем линию моего рта, все внутри задрожало. Каждый мускул, каждый нерв. А потом он прижался губами к моим губам. На мгновение, но мне этого хватило, чтобы сердце сжалось до невыносимой боли и желания зарыться пальцами в его волосы. Еще и еще, чувствовать кожей каждое прикосновение.

Но мой муж позвал стража, отдал приказ привязать меня… и трепыхающиеся бабочки нежности, тоски, голода по нему, словно с оторванными крыльями, перестали трепыхаться, по телу прошла волна холода. За пять лет многое могло измениться. Если он здесь и занимает должность вершителя, то заслужил ее наверняка, выполняя свою работу на отлично. Я в этом не сомневалась ни на секунду.

Когда увидела в его руке нож — судорожно сглотнула, смотрела ему в глаза и понимала, что взгляд непроницаем. Я не вижу, что он чувствует и о чем думает. Тонкое лезвие прошлось по моей щеке, заставляя подобраться и перестать дышать, тонкая струйка крови потекла по щеке. А потом снова его голос в моей голове и это "малыш" — то, что всегда обезоруживало, вводило в смятение, заставляло нежность разливаться по всему телу.