Капкан для зверя

Я лежала на узкой кровати, аккуратно застеленной тонким шерстяным покрывалом, и смотрела на белоснежный потолок с включенной лампой дневного света. Этих перемен добился Ник. Я в этом не сомневалась. Сейчас, когда голод отпустил, когда я согрелась под кипятком в маленьком узком душе, я смогла думать. Точнее, анализировать. Если вообще в моем состоянии можно хоть что-то анализировать. Я не могла признать, что простила его… нет. Это не прощение. Скорее, принятия и осознание всего, что произошло с нами за это время. Осознание его поступков. Сомнений не осталось. Они исчезли, как только я поняла, ЧТО он сделал. В тот момент, когда меня парализовало от боли вторжения, когда голову обхватило железным обручем, а мучительная боль ослепила и повергла в состояние шока, все вдруг исчезло, и я поняла, что Ник забрал боль на себя. Всю боль. Физическую, душевную. Он принял ее, а, точнее, она разорвала его мозг на части. Но мы оба не могли пошевелиться. Обмен информацией только при зрительном контакте, и я смотрела в его зрачки, на свое отражение, видела, как наливаются кровью белки, как текут черные дорожки из носа и из уголка рта. Он не выдерживал эту боль, а я ничего не могла сделать, потому что Ник "держал" мой взгляд. Я видела, как побелело его лицо, как залегли темные тени под глазами, а по телу волнами проходят судороги боли. Он не выдержал и упал на пол. Я вспомнила тот, другой раз, когда сжимала его в своих руках, обожженного солнцем до мяса. Обугленного до костей. И здесь, сидя на коленях, обнимая его голову дрожащими руками, я поняла, что может произойти все, что угодно — конец света, апокалипсис, не важно, что, но он меня любит. Именно сейчас. Спустя пять лет после нашей разлуки любит. Нет, это не одержимость, не дикая страсть, хотя они, как и всегда, остались между нами, это осознанное чувство. Взрослая любовь. Мы доросли до нее. Через боль, страдания, агонию, разлуку, но мы изменились. Я и он. Когда Ник кричал мне в лицо, что оставил меня с Дэном, чтобы я была счастлива, я вдруг поняла, что в нем что-то сломалось. Что-то треснуло, отмерло, давая возможность родиться другим эмоциям, которые выросли на руинах эгоизма. Только он не учел одного — я никогда не смогу быть счастливой без него. Все эти пять лет я жила в какой-то иной реальности. Каждый день как пытка. Каждый день — воспоминания и боль, тоска, голод, жажда даже по его запаху, голосу. Словно от меня отодрали кусок меня самой, и это место непрестанно кровоточит, болит фантомной болью, ноет, саднит и не заживает. Затягивается, а потом снова вспарывается до мяса лезвиями воспоминаний. Мне казалось, что, наверное, именно так сходят с ума. Он ушел от нас не потому, что хотел исчезнуть и избавиться, окунаясь в новые острые ощущения и спускаясь на дно, он ушел, чтобы дать мне возможность строить свою жизнь. Я просила его об этом. Я умоляла его не один и не два раза. Потом сама же обвинила в том, что исчез. Я сказала "не люблю" и все равно его чувства не изменились.

"Не целовать тебя, любимая? Не могу" Малыш… любимая… маленькая… девочка моя…"

Я закрыла глаза, и по телу пошли мурашки от воспоминаний о том, как он страстно и яростно любил меня всего несколько часов назад. С надрывом, одержимым голодом, безумной торопливостью. И только сейчас мне стало по-настоящему страшно. Впервые за все время пребывания в этом проклятом месте. Нет, не паника или ужас от понимания своей участи, а дикий страх от осознания, что Ник не отступится. Теперь он будет вытаскивать меня из этого дерьма любыми путями. Любыми — в прямом смысле слова. Только от этой мысли на теле вставал каждый волосок. Я знала, на что способен мой муж, и что он не остановится ни перед чем. В этом мире не существует ничего, способного его остановить. Теперь он пойдет по трупам. Я тронула губы подушечками пальцев, провела по нижней, потом по верхнй губе, на моей коже все еще остался его запах. Даже после душа я пахла его руками, его телом, его семенем. Я пахла им. Или просто настолько изголодалась по нему, что мне кажется.