Капкан из серебра с эмалью

На общественном пляже большого курортного поселка было шумно, многолюдно. Голосистые разносчики предлагали чебуреки, чурчхелу и прочие традиционные яства. Неподалеку от шезлонгов, где расположились майор и старший лейтенант, загорелый белозубый инженер из Питера обхаживал компанию бледненьких девчонок. Толстая соседка из «Эллады» кормила абрикосами замотанных в полотенца детей; Варенька привередливо выбирала каждый плод, ее братишка открывал рот, словно галчонок.

Здесь же были и Чулимовы. Галина Федоровна читала, Виталий Дмитриевич маялся под тентом, близнецы копали рвы вокруг замка из песка.

Пляж жил обычной курортной жизнью. Несколько успокоенная Марина устроила заплыв, заставив нервничать майора. Потом, позагорав, предложила Гущину пойти в кафе, где Станислав, придерживаясь роли ухажера, заказал им по бокалу ледяного сока.

Девушка улыбалась. Совершенно без натуги, как сытая, довольная кошечка, поглядывала с террасы на блаженствующих отдыхающих. Сказала неожиданное:

– Я море, кажется, возненавижу. – Продолжая улыбаться, поправила огромные солнцезащитные очки. – В следующий отпуск поеду на горнолыжный курорт. Зимой. К сугробам и сосулькам, в Альпы.

– Недурственный выбор, – ради поддержания разговора сказал майор. И тут же предупредил Марину: – Тихо. К нам идет Олег.

Старлей сидела спиной к крыльцу и не могла видеть, как вдоль пляжа к кафе идет младший Антонов, одетый в невероятный брючный комплект, напоминавший разом и больничную пижаму, и пляжный ансамбль. Олег понуро брел в тенек под полосатый тент кафе. На голову он намотал платок арабской расцветки, арафатка прикрывала обгоревшие шею и уши, в целом питерец производил странноватое и бедственное впечатление. Гущину он почему-то показался бедуином, разыскивающим на пляже потерявшегося верблюда.

Олег добрался до столика, где сидели Гущин и Марина. Молча плюхнулся на свободное пластиковое кресло и мрачно оглядел окрестности.

– Доброе утро, – воспитанно поздоровался майор.

– Кому как, – отозвался питерец. – Мне так вот оно совсем не доброе.

– Плохо спали? – сочувственно спросила Мыльникова.

– Совсем не спал, – буркнул Олег и поглядел на их стаканы. – Чем тут поят?

– Мы апельсиновый сок пьем, – доброжелательно отчиталась старший лейтенант.

Антонов заказал то же самое. Марина, желая хоть немного растормошить унылого студента, рассказала, как сама однажды обгорела. Причем на даче в Подмосковье, когда небо было затянуто облачной дымкой.

– Прополкой полдня занималась, – говорила, – никак не думала, что спина сгорит, когда солнца не видно.

Но студиозуса чужие беды не интересовали, поглядывая на любезничающего с девушками брата, он мрачно тянул сок через трубочку. Внезапно произнес, наморщив алый нос:

– О. Явление царя народу.

Майор проследил за его взглядом: неподалеку от кафе стояли трое – Константин Зарецкий и два незнакомца постарше. Один из них – низкорослый мужичок с внушительным пузом, в мятых льняных брюках и алой рубашке поло, – горячо размахивая руками, втолковывал что-то мужчине, одетому не по курортной моде, в белоснежную рубашку с коротким рукавом, черные брюки и до неимоверного блеска начищенные черные туфли.

Марина, отметив заинтересованность коллеги, развернулась и приподняла край шляпы.

– Кто это? – спросила.

– Местный Гарун аль-Рашид, – буркнул студент. – Обходит дозором владенья свои. Батя Костика, кстати, по совместительству.

– Мужчина в черных брюках отец Зарецкого? – удивилась девушка.

Подтянутому брюнету с первой сединой на висках нельзя было дать больше сорока пяти лет. И то – если с желанием обидеть. Моложавый мужчина с широкими плечами и плоским животом в самом деле чрезвычайно напоминал Константина. Но если у второго присутствовал этакий небрежный аристократизм в манерах, то Виталий Дмитриевич походил на отставного генерала с въевшейся военной выправкой. Со строгостью во взоре старший Зарецкий внимал размахивающему руками толстяку, а тот едва не приседал перед начальственным Гаруном.

– Ой, ой, глядите, – ехидненько продолжил питерец. – А мой-то как подорвался…

Гущин перевел взгляд в сторону пляжа и увидел, что Борис, мигом позабыв про белокожих девушек, торопится к площадке у кафе. Натягивает на ходу веселенькую клетчатую рубашку.

Но до площадки Борис не дошел. Зарецкие и говорливый мужичок, не замечая Бори, двинулись к кафе, и Антонову пришлось сменить траекторию: направиться туда, где сидел его брат. Сделать вид, будто он и так сюда собрался. Кофейку попить и обгорелого братика проведать. Вмешиваться в разговор Виталия Дмитриевича с каким-то незнакомцем Антонов не решился.

– Борис знаком с отцом Кости? – поинтересовалась Марина.

– К моему глубокому сожалению, – с иезуитской ядовитостью доложил студент.

– К сожалению? – искренне изумилась Мыльникова.

– А почему, вы думаете, мы в этой глухомани каждый год торчим? – вздохнул Олег. – Боря этого царька обхаживает. Зарецкий дилер по странам СНГ какой-то японской компании, что лодки делает, Боря надеется дилерство у него выцыганить. Вроде как эти лодки Дмитриевичу без интересу.